"Предателям здесь не место" — я узнала этот голос, это был месмер. И я закричала. И снова, как и тогда, когда я впервые услышала его голос, находясь в парализованном состоянии, мой крик не вышел за пределы моего сознания, а раздался лишь в моей голове. Я не могла кричать. Мои легкие сковал спазм такой силы, что я была не в состоянии ни вдохнуть, ни вытолкнуть воздух наружу. Мышцы словно одеревенели и перестали подчиняться контролю. Меч выпал на пол, глухо ударившись рукоятью и этот гул несколько раз отразился от стен.

Я стала оседать, медленно, но верно, открыв рот и всеми силами напрягая грудную клетку, чтобы сделать вдох. Воздух никак не шел. Случилось то, чего всегда опасалась Эставелла и о чем пеклись в моем детстве врачи. Психическое напряжение, перешедшее в мышечную реакцию, — за этими незамысловатыми словами стояла угроза моей жизни. Редкий случай, когда потрясение ведет за собой сбой в работе автоматических систем жизнеобеспечения, таких, как дыхание.

Я упала на пол и услышала топот приближающихся ко мне людей. Они резко переговаривались, не понимая, что со мной делать. Шли мучительные секунды, я пыталась вздохнуть, ничего не получалось, я выгибалась назад, почти не видя нависших надо мной солдат. Вскоре я почувствовала, как легкие жжет огонь, едкий, болезненный, а моя голова в бессильной попытке раздобыть глоток воздуха затряслась из стороны в сторону, еще больше сжигая так необходимые запасы кислорода в крови. Пальцы беспомощно скребли пол, словно там могло затаиться спасение.

Внезапно внутри меня что-то лопнуло, раздался глухой хлопок, и краем сознания я ощутила влагу на бедрах. Следующие пару десятков секунд я снова предпочту вычеркнуть из своей жизни, потому что та сотня мыслей, все еще мелькающих в моей голове, была содержания, о котором никогда и никому не расскажешь вслух. Я почти сдалась. Я погрузилась в глубину настолько темную и безумную, что жаждала, чтобы месмер проделал со мной тот же трюк, что и с Овчанкиным, и все это невероятное приключение, наконец, закончилось.

Но этого не происходило, наоборот, затуманенное сознание выхватило шумную возню, происходящую вокруг меня. Проанализировать звуки по понятным причинам мне было не по силам и я тихо сходила с ума до того момента, как внезапный и грубый порыв воздуха не протаранил мои легкие, насильно вытягивая мое сознание наружу. Воздух проник внутрь меня резко и неотвратимо при том, что я все еще не дышала сама. Это принесло небольшое облегчение, но по правде, в первый момент в голове пробежала мысль, что меня вряд ли можно считать живой. Я приоткрыла глаза и передо мной расплылось лицо Зэлдара, а, вероятно, его глюка, потому что сам Зэлдар никогда бы не смог свести вместе свои замороженные губы, чтобы попытаться дышать моими легкими вместо меня.