— Заходите, — разрешила она.

Мужчина с поклоном продемонстрировал ей аккуратно сложенное белое льняное полотенце, поверх которого лежал вычурный гребень с длинными зубцами явно отечественной, радланской работы и плотно прикрытая крышкой круглая деревянная коробка, похожая на старинную пудреницу, встретившуюся как-то маленькой Вики Седовой среди бабушкиных вещей.

— Благодарю, господин Птаний, — улыбнулась девушка.

— Вы, госпожа, приказали подумать над тем: как сделать ваше пребывание у меня в гостях наиболее приятным и безопасным, — вкрадчиво проговорил хозяин дома, бережно укладывая свою ношу на лавку.

— И что вы предлагаете? — живо заинтересовалась беглая преступница.

— Боюсь, что обмануть моих мальчиков действительно будет не так просто, — скорбно поджал губы собеседник, и печально вздохнув, продолжил. — Вас нельзя представить моей родственницей. Все знают, что я сирота. Выдавать вас за свою любовницу будет ещё более неправдоподобно. Да, мне нравятся умные и красивые женщины. Я с удовольствием беседую с ними, восхищаюсь их очарованием, но не испытываю к ним чувственного влечения. И это тоже всем известно.

— Вы считаете, я должна превратиться в юношу? — напрямик спросила гостья.

Хозяин дома виновато потупил игривые, жуликоватые глазки, словно нашкодивший второклассник перед директором школы.

Ника выразительно покосилась на свою грудь, которая хотя и не отличалась выдающимися размерами, но тем не менее вполне чётко выделялась под платьем двумя округлыми холмиками.

— Вряд ли обман получится достаточно убедительным даже для ваших людей, господин Птаний.

— Это, если они будут часто вас видеть, госпожа, — почтительно возразил мужчина. — А при редких встречах, да ещё издалека, вряд ли сумеют что-то рассмотреть. Особенно, если одеться по-ольвийски и применить ещё кое-какие хитрости.

— Предлагаете туго перебинтовать грудь? — опять-таки без обиняков уточнила девушка.

— Да, — подтвердил отпущенник. — Но это лишь для прогулок в саду. Будет преступлением держать вас всё время в комнате. Его высочество мне этого не простит.

— А как вы объясните моё затворничество, господин Птаний?

— Ольвийцы — те же варвары, госпожа, — презрительно скривился тот. — И тоже считают любовь мужчин друг к другу чем-то нехорошим и даже постыдным. Я по секрету скажу свои мальчикам, что вы прячетесь от своих соотечественников. Отец, хотя и вождь, но редкостный болван, послал вас учиться в Империю, где мы с вами встретились и полюбили друг друга. Но, если кто-то из ольвийских купцов в Радле узнает о нашей связи, вас могут даже убить. Вот вы и прячетесь.