— Алекс, я не понимаю, — прекрасные серые глаза полные слез и страха.

— Ты же мне веришь, да? — снова спрашиваю ее, беря за руку. — Я хочу сделать тебе подарок, сестренка, но его активация, сродни пыткам. Придется потерпеть, ради твоей же безопасности на будущее.

— А Жасмина? — дрожит голосок пугливого огонечка.

— Она отдыхает и адаптируется под новые функции своего организма. Ей нужно время. — Честность моего ответа никак не придает Лилии мужества и желания участвовать во всем этом. Но, не смотря на свой страх, она находит в себе силы не отвести взгляд.

— Что я должна делать? — дрогнул голосок.

— Не отторгай мой дар. — Прошу я, — это ускорит и упростит процесс. Жасмина сильно сопротивлялась. Но это моя вина. Не предупредил ее.

— Почему? Она умная девочка, она бы поняла, — Лилия в отчаяние прижимает к груди кулачок. Кажется, она до сих пор чувствует тот кошмар, что не смогла удержать даже закрытая от мира комната.

— Я не знал, что так будет. Хотел, красивым жестом, надеть ей украшение. А вышло… как вышло. — Признание в собственной ошибке никак не облегчило совесть. Но времени на самобичевание нет. — Держи ее крепче Кирк, в агонии, она может навредить себе или прервать процесс. Они не контролируют себя в таком состоянии.

Чернов на мои слова, молча пересадил жену себе на колени, обнимая покрепче, головой приткнувшись к ее голове.

— Нет, посади на одну ногу, — корректирую я, — второй зажми ее ноги. Угу, держи здесь, блокируй весь корпус. И вот эту руку прижми покрепче. Она будет пытаться сорвать артефакт.

— Ребята, я вас уже почти ненавижу, — шепчет со слезам на глазах женщина.

— Дай мне твою лапку, детка, — извиняющийся голос и самостоятельно перехватываю запястье ее левой руки, той, что Кирилл не блокировал, отдав на растерзание мне.

— Не отторгай, — напоминаю я, — прими, как должное. — И достав из пространственного кармана браслет-артефакт, защелкнул его на тонком запястье, беззвучно произнося заклинание активации. С секунду все молчали наблюдая за реакцией Лилии. Но она вместе со всеми молчала, только нахмурила бровки.

— Неприятно, — шепчет она испуганно. — Печет. — Тянет руку из моей руки. Но я держу, не пускаю. Колдую. — Пусти, — взвизгнула она, дернувшись всем телом. Но и Кирилл и я держали крепко. В какой-то момент она просто перестала соображать, перейдя на крик. Выговорить мысль связно уже не могла. Только кричала, словно ее сжигали заживо. Я чувствовал, что Кирилл не здесь. Он у Источника. И какая жалость, что я не знаю, как он успокаивает свою Капельку, как отбирает ее боль. Никому нет хода в тот маленький мирок, созданный двумя их душами. Но я точно знаю, что он там, и он вырывает из хрупкого тела боль, перенаправляя на себя. Я видел, как вздулись у него вены, а глаза смотрели на все еще плачущую и дергающуюся в наших руках Лилию провалами первозданной Тьмы. Видел, как ходят желваки на озлобленном лице, и с какой силой он вминал в себя непослушное тельце. Только всё это не помогало. Не настолько, чтобы она не чувствовала боли совсем. Спасало лишь частично. По крайней мере, она не потеряла сознание, как Искорка. Только кричит и вырывается.