– Четыреста лет назад. Может, чуть больше или меньше, – произнес Галлоглас, упершись взглядом в ковер на полу салона.

– Мне так…

– Я не допущу, чтобы ты сожалела о том, чего не могла предотвратить, – сказал Галлоглас, резко взмахнув рукой. – Я знал, что ты никогда не будешь моей. Все остальное значения не имело.

– Но я была твоей, пока не встретила Мэтью, – возразила Диана.

– Только потому, что я наблюдал, как ты вырастаешь в жену Мэтью, – хрипло ответил Галлоглас. – У деда была просто дьявольская способность давать нам поручения, от которых невозможно отказаться и которые невозможно выполнить, не потеряв при этом часть своей души. – Галлоглас шумно вдохнул. – Пока я не увидел газетную статью о лабораторном журнале леди Пемброк, во мне еще теплилась надежда, что судьба припасла в своем рукаве подарок для меня. Я думал: вдруг ты вернешься из прошлого совсем иной? А если без Мэтью? Или не питая к нему такой любви, какую он питает к тебе?

Диана молча слушала.

– Как я и обещал деду, я отправился в Сет-Тур ждать тебя. Я ждал. Эмили и Сара постоянно говорили о переменах, которые могли случиться из-за твоего путешествия во времени. Одно дело – миниатюры и телескопы. Но для тебя, Диана, существовал только один мужчина. И Бог свидетель, для Мэтью за всю его долгую жизнь существовала только одна женщина.

– Как странно ты произносишь мое имя. Ты ведь почти всегда называешь меня тетушкой.

– Пока я называю тебя тетушкой, это не дает мне забывать, кто в действительности владеет твоим сердцем, – угрюмо признался Галлоглас.

– Филипп не должен был поручать тебе наблюдение за мной. Это жестоко, – сказала Диана.

– Не более жестоко, чем ожидания Филиппа, которые он распространял на тебя, – ответил Галлоглас. – То и другое несравнимо с требованиями, какие дед предъявлял к себе. – Видя замешательство Дианы, Галлоглас объяснил: – Свои личные потребности Филипп всегда ставил на последнее место. Вампирами управляет желание. Ими движет инстинкт самосохранения, который развит у них намного сильнее, чем у кого-либо из теплокровных. Однако Филипп существенно отличался от нас. Всякий раз, когда бабуля делалась беспокойной и уезжала, это разбивало ему сердце. Тогда я не понимал, откуда у Изабо потребность временно исчезать. А когда я услышал ее историю, то понял. Думаю, любовь Филиппа пугала ее. Его любовь была настолько глубокой и бескорыстной, что бабушка попросту не могла в это поверить. Она помнила, через какие ужасы провел ее тот, кто превратил ее в вампиршу. Часть личности Изабо всегда опасалась, что Филипп поведет себя схожим образом и потребует для себя то, чего она не в состоянии дать.