— Оль, не засыпай, нам еще тебя из ванны вытаскивать. Маринэ, у тебя есть свободная кровать, где мы можем ее разместить?

— Э-э-э, да. Мы можем положить ее в моей комнате — тут же сориентировалась девушка и, замявшись, несмело спросила — Адам, откуда ты знаешь, что нужно делать? Вдруг мы что-то делаем неправильно… Нужно вызвать врача.

Я испытывающе взглянул на собеседницу:

— Я знаю, что делаю, Маринэ, потому, что с ней такое уже было однажды. Правда, не в такой запущенной форме. Я делаю то, что помогло в прошлый раз. Но ты права, надо, чтобы врач ее осмотрел, так что вызывай.

Услышав мой ответ, девушка изумленно вытаращила глаза:

— Как было?! Когда?!

— Ну, где-то несколько месяцев назад — вздохнул я, бросив грустный взгляд на притихшую подругу — Парни почему-то очень странно реагируют на Ольгу, им там будто медом намазано… Ну, ладно, пора по-моему ее вытаскивать, давай полотенце — я буду ее вытирать.

— Э-э-э, Адам — опять замялась моя помощница — А может, я это сделаю? Все-таки она же совсем голая… — пробормотала она, и на смуглых щеках выступил легкий румянец — А ты нас снаружи подожди. Потом поможешь донести ее до моей комнаты. Да?

Почему-то при мысли о том, что придется выпустить Олю из своего поля зрения (пусть даже ненадолго, пусть даже зная, что она в ванне с Маринэ), во мне поднялся резкий протест:

— Нет, я сам!

В то же время Оля, до этого полутрупиком лежавшая в ванне, вцепилась в мою ладонь обеими руками и в панике зашептала:

— Нет, Адам, не уходи! Не оставляй меня одну!

Видя такую реакцию, девушка примирительно подняла ладони вверх:

— Ладно, я все поняла. Не надо нервничать, я же просто предложила. Ну что ж, тогда ты ее из ванны вытаскивай, а я пойду позвоню врачу — и развернувшись, она сразу покинула ванную комнату. Я тут же обратился к Оле, взяв полотенце:

— Хорошая моя, ты сможешь сама встать?

Подруга неуверенно кивнула, оперлась на мою руку и медленно, слегка пошатываясь, поднялась из воды. Я тут же накинул на нее полотенце, закрывая потемневшие синяки и в душе проклиная Измаила на чем свет стоит. Стараясь не касаться лишний раз синяков и царапин, я попытался как можно осторожнее промокнуть воду с ее тела, но Оля все равно после каждого моего движения вздрагивала и закусывала губу, и я пообещал себе, что ублюдок Измаил ответит мне за каждый ее синяк и каждую царапину отдельно! Едва тлевшая во мне ярость неожиданно вспыхнула с новой силой, и я замер пытаясь справиться с этим внезапным приступом злости.

— Адам, холодно — напомнила Ольга о себе, заставив меня встрепенуться и отвлечься от мрачных мыслей.