И что вы думаете? Как только мы домчались до столовой — тут же увидели нашу пропавшую особу, мирно завтракающую в компании родственников Маринэ. Ух, как я разозлился! Мы, значит, как придурки мечемся по всему дому, ее разыскивая, а эта красавица сидит тут и булочку жует, как ни в чем не бывало!! Видать, мало у меня вчера из-за нее нервных клеток погибло, сегодня, значит, намечается продолжение!!! Блин, ну что ей стоило толкнуть меня и сказать куда идет, я бы хоть сейчас не чувствовал себя таким идиотом!

Я старался не демонстрировать свои эмоции всем присутствующим в столовой людям, но Оля, конечно, без труда считала их по моему лицу и принялась меня успокаивать. То, что она обращалась ко всем нам троим сразу, нисколько меня не обмануло — смотрела-то она при этом только на меня. И ласково-успокаивающая синева ее глаз почти мгновенно растворила мою тревогу и гнев.

После завтрака я убедился, что Маринэ из своего отца вьет веревки и вовсю этим пользуется: ей потребовалось каких-то две минуты, чтобы убедить его дать разрешение оставаться в их доме сколько угодно и делать все, что захотим (в пределах разумного, конечно)! Я даже на какое-то мгновение пожалел, что не родился девушкой — может быть тогда и мой отец был бы посговорчивее, если бы я действовал как она?.. Да нет, это вряд ли…

Как бы там ни было после отбытия предков моей невесты, мы остались в том же составе, что и были вчера. И, разумеется, моя неугомонная невестушка тут же придумала, чем нам заняться: посетить водохранилище. Это предложение, я сразу категорически отверг: хватит с меня прогулок, вчера уж нагулялся! На фоне первого, второе предложение невинно поиграть в беседке в настольные игры, звучало гораздо более заманчиво и лучше подходило для того, чтобы осуществить, наконец, то, зачем мы сюда приехали.

И вот я шел за Маринэ к каким-то кустам с мелкими лиловыми цветочками и пытался собраться с силами для решающей беседы. Мы скрылись за кустами от глаз друзей и остановились друг напротив друга. Я попробовал вспомнить ту речь, что мы с Ибрагимовым готовили специально к этому случаю, но в мозгу всплывали лишь какие-то разрозненные куски и обрывки от нее. Девушка, видя мою нерешительность, ободряюще улыбнулась и любопытно сверкнув глазами, проговорила:

— Ну хорошо. Вот мы и здесь. О чем ты так упорно хотел со мной поговорить?

Я глубоко вздохнул, как перед прыжком в глубокий омут и начал:

— Маринэ, я очень долго собирался с силами, чтобы провести с тобой этот разговор и все равно не знаю, как начать… Мне надо сказать тебе одну важную вещь, но я боюсь, что ты плохо ее воспримешь. Знаешь, Маринэ, ты очень хорошая девушка. Ты умная, веселая, обаятельная и невероятно красивая! Любой парень, окажись он на моем месте, плясал бы от радости, что ты будешь его женой. И, честное слово, я тебя очень люблю как друга или даже как сестру, ведь мы с тобой во многом схожи, да ты и сама знаешь… — я запнулся, не представляя как еще по выражению Ибрагимова можно «подсластить пилюлю» — Поверь, я очень дорожу нашей дружбой и не хочу, чтобы она разрушилась из-за того, что я сейчас скажу…