Сам трон был расположен на возвышении в дальнем конце, и Эдвард казался весьма собранным, когда мы приблизились. Если моё разрушительное вхождение и беспокоило его, то виду он не подал. При нашем приближении он улыбнулся:

— Ах! Мой дорогой Граф ди'Камерон, мы весьма рады видеть тебя сегодня.

Я остановился, не доходя до возвышения, и обратился к нему с расстояния где-то в двадцать футов:

— Радость отнюдь не взаимная.

— Ты выглядишь нездоровым, Мордэкай, и ты явился почти на два часа раньше назначенного времени. Возможно, ты получил этим утром какие-то тревожные новости?

Я проигнорировал его подстрекательство:

— Обойдёмся без игр, Эдвард. У тебя есть одна возможность, если хочешь дожить до заката — и она заключается в том, чтобы немедленно отдать мне мою жену, Пенелопу Иллэниэл, и её стража, Сэра Дориана Торнбера, в целости и сохранности.

Его брови взмыли в выражении деланного удивления:

— Смелые слова для такого молодого человека — ты уверен, что надлежащим образом продумал это, Мордэкай? Тебе действительно не следует угрожать человеку, который держат в своих руках жизни твоей жены и нерождённого ребёнка.

Мои глаза сузились в ответ на его слова.

— А тебе не следует пытаться использовать заложников против человека, который может убить тебя по своей прихоти, — ответил я.

Король засмеялся, ответив:

— Если я умру, то ты никогда больше не увидишь их живыми. Можешь на это рассчитывать! Ты понимаешь? Ты играешь в игры, к которым ты не готов, мальчик.

— Твои угрозы не властны, когда те, кому ты грозишь, больше тебя не боятся, — ответил я.

— Осторожно, дитя, произнесённые здесь тобой слова определят судьбу твоих близких, — строго сказал он, но я заметил мелькнувшую в его взгляде неуверенность. Он начал осознавать, что я уже миновал ту точку, после которой меня нельзя принудить.

— Это — первая и самая основная ложь, используемая порочными людьми, чтобы навязать свою волю с помощью угроз и вымогательства. Я не приму ответственность за твои действия. Если я не могу помешать тебе причинить им вред, то я хотя бы позабочусь о том, чтобы ты больше не повторил свои злодеяния против других, — объявил я.

Эдвард презрительно ухмыльнулся:

— Такие благородные слова от человека, обрекающего свою жену и ребёнка на смерть от чужих рук.

— Твои извращённые заблуждения сделали тебя неспособным править. Теперь я сомневаюсь, что ты когда-нибудь вообще понимал природу власти правителя, — ответил я, намеренно понукая его.

— Пытаешься читать мне нотации об основе власти? Я правлю по дарованному свыше праву королей. Никакие из твоих жалких слов не могут это изменить, и твоя «магия» недостаточна перед лицом силы нации, — ответил он.