Элэйн мгновенно появилась, сбросив невидимость, и выставив щит перед беззащитным королём. Однако моя атака была направлена не на Короля — я целился в ту область, где исчезла Элэйн. Зная, что она была слепа, я решил, что она не уйдёт далеко, поэтому я сделал свою атаку широкой и расфокусированный, и её дробящая сила отправила незащищённое тело Элэйн в полёт над полом. Она врезалась в стену со звонким хрустом, и бессознательно сползла на пол. Я беспокоился, что несмотря на свои усилия, я всё равно её убил.

Выпрямившись, я пошёл к Королю:

— Я уже был разгневан, но каждый раз, когда я думаю, что ниже ты уже не опустишься, ты находишь новые способы меня удивить, — сказал я, приближаясь к нему. — Использовать детей, чтобы они сражались в твоих битвах — это настолько низко, насколько вообще может пасть человек, — сказал я. Взяв свой посох наперевес, как копьё, я сжал его в середине, и провёл ладонью от окованного железом конца дальше, в воздух. — Тайлен ингак ни'лье́т, — сказал я, и на конце посоха появился трёхфутовое остриё чистой, мерцающей силы.

Эдвард дёрнулся назад, когда я ударил посохом в его сторону, и в страхе воскликнул:

— Сэлиор, защити меня! — вскинул он руки, будто защищаясь от удара, но я знал, что наконечник рассечёт его плоть и кости, пока полностью не разрубит его прогнившее сердце. Победа, хоть и горькая, была моей.

Я никак не мог предугадать, насколько сильно я ошибался.

Человек в плаще стянул с себя капюшон, и золотые локоны его волос свободно рассыпались, когда воздух наполнило светящееся сияние. До этого я чувствовал вселяющий страх намёк на неизвестное присутствие — теперь же я обнаружил, что меня захлёстывает одна только ослепляющая сила незнакомца. Ею пропитался сам воздух, и как я ни пытался, я не смог завершить свой удар, настолько тяжёлым было его сокрушительное присутствие.

Мои колени подогнулись, и я упал на пол, преклонив колена против своей воли. Черты лица незнакомца были настолько светлыми, что я вынужден был склонить голову и закрыть рукой глаза, защищаясь от света, и я понял, вне всякого сомнения, что находился в физическим присутствии одного из сияющих богов. Ощущения отличались от предыдущих моих встреч с богами. В прошлом они были направляемыми, ограниченными своими человеческими сосудами. Теперь же я стоял перед самим Сэлиором, и его силе не было предела.

Голос столь прекрасный, что моё сердце облилось слезами, произнёс:

— Лишь теперь ты понимаешь безрассудность своих взглядов, Мордэкай.

Я силился очистить свой разум. Я всё ещё крепко держал вокруг себя щит, но сила Сэлиора будто протекала сквозь него подобно заразе, просачиваясь внутрь вопреки моим самым напряжённым усилиям. Заскрипев зубами, я сократил свой щит, и вложил всё, что у меня было, в защиту своего разума. «Пусть ты возьмёшь моё тело, ублюдок, но меня тебе не заполучить!»