— Да я и не пытаюсь, — ответил Реймонд.

— И это правильно! Агостон, женись лучше на моей сестре! Огонь, а не женщина! Всё умеет, всё знает, козу подоит, барса голыми руками задушит, дом сложит, за детьми присмотрит, с телом и лицом всё в порядке, и самое главное — в магии не разбирается!

— Тоцно, всё зло от магии, — согласился Реймонд. — Ведьмы — настоящее зло. И демоны. Особенно демоницы.

— Да сгинут они навек! — князь сотворил жест Спасителя, сплюнул через плечо и постучал по камню. — Приди к Светле, Агостон, скажи прямо — пусть будет мир в горах! Скажи прямо: не люблю, тебя, мастер Светла, до сих пор люблю свою жену!

— А она, — Реймонд попытался чиркнуть себя по горлу, но вместо этого опрокинул кувшин.

— Кто любил по-настоящему, тот поймёт! — воскликнул Аралас и неожиданно пустил слезу. — Давай споём, друг Агостон, споём, чтобы было не так больно!

Он затянул народную «Вот кто-то с горочки спустился», и дружный хор голосов грянул вместе с ним. Реймонд слушал песню о девушке, обещавшей дождаться парня, который отправился на самую высокую гору, дабы сорвать там редкий цветок и поднести ей в качестве свадебного подарка. Парень её так и не вернулся, а девушка всё ждала, с надеждой вглядываясь в тех, кто спускался с гор, отказывая всем остальным.

Реймонд слушал и плакал, то ли от вина, то ли от избытка чувств от того, что в тот момент он всё понимал. Любовь такой силы не бывает мелочна и мстительна, она горит, словно самый яркий костёр, и она продолжит гореть до самой смерти. Неразделённая любовь. Любил ли дед бабушку, боялся ли он ответить на чувство такой силы, Реймонд не знал, но в тот момент он, как ему казалось, понимал Светлу и понимал, что князь Аралас прав. Надо просто пойти и рассказать всё, разрубить этот дурацкий узел: мастер Светла его не выдаст во имя любви к деду Реймонда.

Тогда всё это казалось отличной идеей.

Теперь, немного протрезвев и глядя на Нуандиш, Реймонд ощутил, как его охватывают сомнения. Любовь Светлы, может, и была возвышенной, а вот обман Реймонда — нет. Доказывать Светле, что та обманывала сама себя? Ничего не выйдет. Послать письмо с объяснениями? Глупая затея.

— Магистр? — обратился к нему один из сопровождающих.

— Едем, — бросил Реймонд, сделав вид, что налюбовался столицей королевства.

И в то же время ему было плохо. Не от похмелья и езды, не физически. От изменений в самом себе. После возвращения домой он стал слишком много думать, учиться, сомневаться и размышлять. Раньше жизнь была проста и понятна. Теперь она стала сложна и запутанна. Слишком много лжи и обмана во имя самых благих целей. Слишком много опасностей и неразрешимых задач, хотя здесь ещё как-то можно было понять — ведь он взвалил на плечи задачи деда, задачи магистра, оставаясь при этом недоучкой.