— Душа… лежит?

— Ага.

После недолгой паузы Астария сказала:

— Ты поклянешься в этом?

— Я уже клялся недавно, — мерзковато улыбнулся я. — Вам недостаточно, что у меня нет злых умыслов?

Я, конечно, могу заливать что угодно этой клятвой, но показывать, что отношусь к этому несерьезно, нельзя.

— Боюсь, что сейчас ваша очередь клясться, леди Астария, — наигранно вздохнул я.

Стало холоднее.

— Говори, — прищурилась она.

— Я не буду просить слишком много, не переживайте. Вы поклянетесь, что, став аристократкой, в течение года не соврете мне ни разу. Вы поклянетесь, что осознано не совершите поступков, что могут нанести вред мне или моему делу. Вы поклянетесь, что завтра же всеми силами поможете мне открыть лавку. Дадите денег, возьмете на себя ответственность за мои торговые дела в Гашарте, и разрешите присутствие в городе троих: кентавра, гнома, полуорка.

— Полуорка? — возмутилась Астария. — Ты разума лишился, мальчишка?!

— Как ни странно, но она похожа на крупного полуэльфа, — хмыкнул я. — Только с маленькими клыками и зеленоватым цветом кожи. Я думаю, мы сможем это… замаскировать.

— Ц! Бред какой-то. И что еще за ребячество с клятвой? Ты хоть знаешь, почему ими не пользуются на каждом шагу? Упрости ее. Слишком много условий — я рискую. И я не дам тебе денег. После сегодняшней ночи мне понадобится каждый золотой, чтобы разгрести то, что ты сделал, мальчик. У меня их просто не будет.

— Шифрейт предлагал пятьсот золотых монет. На меньшее мне нет смысла связываться с вами, леди Астария, — поднял я уголки губ. — Я сегодня выпил вина в два раза дороже. А по поводу клятвы… Так уж сложилось, что у вас нет выбора. Думаете, когда станете простоэльфинкой, Шифрейт забудет все обиды? Учитывая, что половина Гашарта и так против вас, то это конец. Вас спасал только титул. Сколько влиятельных и не очень особ пускали слюни на вас, а? Вы прекрасно знаете, чем все закончится.

Астария ухватила меня за руку. Я почувствовал, как кости стали промерзать.

— Не забывайся, малыш.

Я изо всех сил старался не сглотнуть и не вжать в себя шею.

— После этого я тоже произнесу клятву. Отличающуюся от клятвы маски. В ней я гарантирую то, что никогда не причиню вам вреда. Насколько я понимаю, на это мало кто соглашается.

Она отпустила мою руку.

— Дам пятьдесят монет. Ты глупец, если думаешь, что Шифрейт дал бы тебе хоть медяк. Если бы ты внимательно слушал его клятву, то все понял бы. Она относилась только к тому, что вы станете аристократами, если будете сотню лет верно служить ему. А понятие верности очень растяжимое, мальчик. А слова твоей клятвы я составлю сама, — прищурилась Астария. — И ты ее произнесешь, верно?