— К нам идет один… — сказала сабля. — Голодный…
Жюдаф и сам уже слышал. Приглушенное шлепанье, как будто мокрые шаги. И неразборчивое бормотание.
— Я тоже голодная… — с надеждой сказала сабля.
— Я плохой фехтовальщик, — с сожалением произнес Жюдаф. — К тому же ты скорее для кавалериста… который намного выше меня.
— Ты слишком мелкий, — с обидой сказала сабля. — Не моя в том вина. Просто вытащи меня из ножен и убей его!
— Уже пытаешься меня подчинить? — усмехнулся Жюдаф.
Он бросил быстрый взгляд на исписанную кровью тетрадь. Спальня недалеко. Шаги приближаются, но он должен успеть. Скорее всего, это та тощая тварь с зубами-иглами — если выждать пару часов, она забудет о нем и уйдет.
— Я помогу тебе! — взмолилась сабля. — Я помню приемы! Просто вытащи меня из ножен и направь в цель — а я сделаю остальное!
— Ты стала слишком одержима этим желанием, — укорил ее Жюдаф.
— Сардовадина бы сказала так же… — вздохнула Разящая Мглу. — Гохеррим должен быть сдержан… но я сабля, смертный! Я клинок! Я существую, чтобы рассекать плоть!
— Подождем более удачного случая, — пообещал Жюдаф, переступая порог спальни. — Моя основная задача — выжить, а не погибнуть, пытаясь перебить все население башни.
— Со мной ты не погибнешь!
Жюдаф ничего не ответил. Он мог бы напомнить, что хозяйка сабли еще как погибла, но решил пощадить чувства клинка. Даже обычному оружию больно слышать, что оно не сумело защитить владельца, а уж гохерримскому-то клинку…
В этой спальне Жюдаф провел почти сутки. Пищи и воды у него хватало, так что он сделал паузу. Размышлял, общался с саблей, а потом все-таки рискнул извлечь ее из ножен.
Почти сразу почувствовал волну скверны, омывшую разум. Гохерримский клинок мгновенно начал влиять на смертного — даже без злого умысла, непроизвольно. Проклятые предметы иначе не могут.