Топота сзади не слышно. Неужели побоялись под землю лезть? Или другой приказ с небес получили? Мы добежали до дальнего края платформы, которая заканчивалась широкой лестницей наверх, ведущей к двум другим выходам по ту сторону перекрестка. С обеих сторон от нее темнели квадратные пасти тоннелей. Электронные табло над ними не светились. А так интересно было бы узнать, какой сейчас месяц. Или хотя бы, сколько минут назад ушел последний состав…

— В правый или левый? — спросила Настя.

— В правый. — уверенно ответил я. — Мы же не в Лондоне.

* * *

Тварь. Черная, чернее ночи. Огромная, раза в два больше человека, которым когда-то была. Кожа лоснящаяся, упругая на вид, словно резина. Бочкообразное туловище, облепленное наростами мышц, шишковатая голова, вроде небольшая, но как разинет пасть, нижняя челюсть достает чуть ли не до пупка. Складная что ли? В пасти — зубы. Много зубов, и тоже черные. Блестящие, острые черные клыки длиной с крупнокалиберный патрон.

Когда-то, наблюдая в бинокль Спайдермена на стене здания, я вспоминал Лавкрафта и Босха, думая, что ничего отвратительнее в жизни не видел. И не увижу. Ошибался. На самом деле, здесь нет предела совершенству. Совершенство мерзости бесконечно. Так же, как и больная фантазия Анунахеров и созданной ими радиации, которая будто обезумевший скульптор, поймавший столь же обезумевшую музу, лепила из людей все более и более уродливые создания.

У этого создания было шесть рук. И ног тоже шесть. Длинные плечи заканчивались наростом костей, мяса и сухожилий, представляющим собой сросшиеся, но удивительно подвижные относительно друг друга, локтевые суставы. По три локтя на левой и на правой. И соответственно по три предплечья и кисти. Своеобразная тренога, торчащая из плечевой кости, каждый конец которой заканчивается пятью черными когтями. С ногами — примерно тоже самое. Оба бедра венчает сложная трехколенная конструкция, из которой растут по при острых костяных конуса. Почти, как у Косяка, но не плоские с лезвием по ребру, а равномерно сужающиеся, очень твердые на конце. О последнем можно судить по следам, оставляемых ими на бетонном полу и стенах. Дыры в несколько сантиметров глубиной, разбегающиеся во все стороны лучами трещин. Все эти пучки конечностей удивительно динамичны между собой, сгибаются и вращаются под немыслимыми углами.

Любимым занятием этого симпатяги было, расставив в стороны все свои двенадцать руконог, упереться ими в полукруглый свод тоннеля и бесшумно висеть, перекрыв собой всю площадь проема. Паук и паутина в одном флаконе.