— Потому что дико и невообразимо! Я только после недавней встречи с Анунахерами сам для себя это смог принять, как более-менее достоверный факт.

— Ануннаки! — вдруг вскочила Настя. — Я вспомнила! Это божества у шумеров так назывались. Как же я могла забыть-то?..

— А планета — Нибиру! — снова подпрыгнула она.

Я тоже чуть не подпрыгнул. Точно ведь! Пересекающая планета, которая давным-давно исчезла.

— Что ж мы с тобой, Егорушка, не додумались, когда в астрал запрыгнули, блок то в памяти сорвать. Теперь так и будет ведь по чуть-чуть выдавливаться…

— Лично мне не до этого было. Совсем. — проворчал я.

— Согласна… Значит, мы в прошлом?

— Процентов на девяносто. — ответил я.

— Хорошо… — протянула она. — Но зачем мы этим… Аннунакам понадобились-то, ты понял?

Я кивнул:

— Мы для них — удачный продукт эксперимента, цель которого, я думаю, разработать технологию создания солдат для войны с неведомым Врагом. Мы — первые, кто в результате всех этих издевательств, сохранив нормальный облик и разум, перепрыгнул через века эволюции и развил свои ментальные и физические способности в разы. Причем, почему-то именно в паре. До этого получались беспонтовые обезьяны. Хрен знает, сколько длится их эксперимент, десятки, сотни лет, может — тысячи, но единственный более-менее стабильный образец — это Уроды. Их в Городе больше остальных. И ставили Аннунаки сначала на них. То есть, не на тупых и голодных, а на подобных Ивану Петровичу и его друзьям, решив, что это — потолок. А тут мы с тобой появились… То кидалово на стадионе — было первым нашим испытанием. Сегодняшние скачки по Городу — вторым. Все, говорят, вы прошли, дальше рисковать не будем, итак все понятно… Непонятно только, зачем меня вдруг убили? Догадки, конечно, есть, но какие-то совсем уж бредовые…

— Поделишься? — тихо и как-то печально спросила Настя.

— Когда эта падла… Начала рукой по твоему животу водить и потом чуть не навалила там от радости… — я замолчал. — Настя. Я, конечно, далеко не гинеколог, но у тебя утром вроде начались эти… Ваши… Дела, короче. Не может же быть такого, что ты…

— Может. — еще тише перебила меня Настя. — Я беременна, Егор.

Я надолго затих. Приехали… Мир без времени и движения… Хотя, с другой стороны, что удивляться? Мы там, в нашем подвале, так кувыркались, что даже время запустили.

— А так разве бывает, чтоб при этих…

— Бывает. Да и кончились они уже. Тут все как-то не по-людски…

Я опять ошарашенно замолчал. Потом осторожно спросил:

— Но… Это же хорошо? Я буду папой…

Настя спрятала лицо в ладонях, наконец, раскрыла эмоции… Страх. Много страха. Целый океан.