Тут вмешался Александр:

– Я бы такой трофей хрен кому отдал! – Николай поддержал брата кивком.

– Тебе решать, – обозначил улыбку Пафнутьев. – Но предупреждаю сразу, государь у нас хоть и любит памятные подарки, но, боюсь, так далеко его увлечение не распространяется. Кроме того, если соберешься государю черепушку сегодня преподнести, лишишь Прохора с Ваней удовольствия от лицезрения столь роскошного трофея.

– Точно! – воскликнул Александр. – А деду Коле черепушку подарить всегда успеешь!

– Уговорили, Виталий Борисович, – вздохнул я. – Пусть пока этот чемоданчик побудет у меня в особняке. Кстати, какие у вас планы на новогоднюю ночь? Может, с нами отметите?

– Спасибо за приглашение, Алексей, обещаю подумать, – кивнул Пафнутьев. – Ну, не смею вас задерживать, молодые люди. – Он потянулся к чемоданчику, закрыл его, щелкнув замками, и пояснил: – Отнесу-ка я его Прохору, от греха…

Глядя вслед уходящему Пафнутьеву, я ухмыльнулся:

– Даже не вздумайте об этом трепаться, братики, иначе молодое поколение Романовых вообще с какими-нибудь чудовищами ассоциироваться будет.

– К гадалке не ходи… – пробормотал Николай. – Ну а я бы, Лёшка, на твоем месте всё-таки хорошо подумал, прежде чем такую статусную вещицу деду Коле дарить.

– Статусную? – ухмыльнулся я. – Ну-ну, кровожадный ты наш!

– Это я-то кровожадный? Заметь, братик, не я тогда с Пафнутьева череп колдуна в женской общаге чуть ли не прилюдно потребовал!

– Ты чего разорался? – зашипел на него Александр и повернулся ко мне. – Лёха, Коляшка прав, не отдавай деду черепушку! Давай её в особняке приколотим? Ну, не над входом, понятно, а комнатку отдельную соорудим…

Я же на это только вздохнул:

– Алтарь поставим? Будем вокруг него хороводы по праздникам с песнями водить и свечки жечь? Это, Коля, даже не язычеством отдает, а фетишизмом в его крайних проявлениях. Ой, доведут вас с Сашкой продажные девки до цугундера…

– Кто бы говорил!

И, тихонько споря о судьбе останков Тагильцева, мы вернулись обратно в спортбар.

* * *

– И как тебе моё выступление? – поинтересовалась с довольной улыбкой Алексия, сидящая рядом на заднем сиденье «Волги».

– Ты была великолепна! Восхитительна и прекрасна! – нисколько и не слукавил я. – А судя по бросаемым на тебя взглядам остальных зрителей, большинство из которых составляли мужчины, к этим восторженным эпитетам можно добавить и «крайне соблазнительная»!

– Я старалась, – рассмеялась девушка. – Пусть все эти старики тебе завидуют, Лёшка. – Она взяла меня за руку. – И даже не сомневаюсь, что у тебя хватает уверенности в себе меня не ревновать.