Аня было взялась за винтовку, но Борис успел положить руку на ствол и опустил его в землю. Покачал головой.

– Ань, твоя помощь сейчас не требуется. Не нужно этого делать больше, чем нужно.

Аня дернулась было, потом нахмурилась и мрачно кивнула, но винтовку убирать не стала: следила за противником. Впрочем, закончилось все быстро – против гвардейцев у нападавших не было ни единого шанса, даже непонятно, на что они надеялись. Впрочем, ответ на этот вопрос нашелся быстро, когда Риген подошел к терпеливо ожидающей его Ленайре, пока его люди осматривали тела. Показал ошейник.

– Мерзкая вещь, – поморщился он.

– Что это? – удивился Лешка. – Рабский ошейник?

– Не совсем. Рабский ошейник не дает возможности сражаться. Раб не может в принципе взять в руки ничего магического. Это же… такие ошейники испускают определенную энергию, которая… гм… дает счастье. Человек постоянно пребывает в эйфории. Отключить ошейник для них – худшее наказание. Ради него они пойдут на что угодно.

– И многие в таких в ошейниках? – Ленайра протянула руку и взяла артефакт.

– Семнадцать тел. Еще трое без ошейников. Сколько сбежало, пока непонятно.

Девушка снова кивнула, не отрывая взгляда от ошейника в руке.

– Если получится связать власти с этим, то императору будет не отмыться…

– Не думаю, что получится, – после недолгого молчания отозвался Риген. – Наверняка следы от них уведут за границу… и я готов поклясться, что так оно и есть. Просто их забрали из какой-нибудь груды не внесенных в реестр конфискованных улик. Такие игрушки частенько перехватываются на границе.

– Последствия?

Риген глянул на Лешку.

– Какие могут быть последствия, если человек постоянно испытывает счастье? Полная атрофия всех чувств. Такие люди – кто угодно, но уже не люди. У них нет страха… сами видели, как они вперед лезли. К несчастью, думать такие люди не разучиваются, а потому очень опасны.

– Но и долго они не живут, – добавила Ленайра, все еще крутя в руке ошейник. – Страх – это прекрасный сдерживающий фактор от глупых поступков. Когда он уходит… в общем, люди начинают разные глупости творить. А эйфория толкает делать такие вещи… Вот всегда хотелось человеку полетать – иди и прыгни со скалы. Он же летит… пусть недолго. Ни страха, ни чувства самосохранения. Жуткая гадость такие ошейники. А когда чувства уже атрофировались, то снимать ошейник бесполезно – человек уже эмоциональный калека, способный разве что улыбаться.

– И сколько времени занимает такой процесс? – Судя по напряженному лицу, Борис задал этот вопрос не просто так.

– По-разному, – пожал плечами Вариэн. – От пяти до шести лет. Был у нас в деревне один такой. Кстати, эти ошейники нужно заряжать раз в месяц, а делать это – уголовное преступление. Так что либо самому их заряжать, либо искать мага-преступника. Наш бедолага сам заряжал, пока не превратился в овощ. Ошейник давно уже отключен и не действует, но любая попытка его с него снять вызывает такую агрессию… У нас его подкармливают из жалости…