Агата нахмурилась еще больше. Это ложь, подумала она. И все же, она смотрела на прекрасных внимающих будущих принцев и улыбающуюся справедливую деву, поглощенную уроком, и на какое-то мгновение ей почудилось... что все так оно и было...

— Но и на этом не остановился мой брат...

Окна в зале пораспахивались и сквозь туман пронеслись желто-зеленые глаза, сметая студентов со своих лавок. Перепуганные Счастливцы бросились к дверям, а то время, как захваченная Эвелин арканом из тумана была выброшена вместе со своими красными бабочками в окно...

— И я поклялась вернуться после его смерти, — объявила Эвелин, — обещая, что однажды девочки будут избавлены от мужской лжи и предательства...

Агата сильнее сжала челюсти, когда студенты Добра бросились вон из зала. Сцена казалась все более и более правдоподобной. Она подумала о Дови и Лессо, которые преподносили Огуста Сэдера как сумасбродного и опасного, когда она училась первый год в школе... Может он изменил тот текст в черепаховой книжке, чтобы изменить свою собственную историю? Может быть, это он лгал все время?

Зал заполнили зеленые перья, и призраки Счастливцев пронеслись мимо Агаты, которая сильно зажмурилась, закрывая голову руками, уже не понимая, что взаправду, а что нет...

Пока что-то очень по-настоящему не кольнуло её в кончик носа.

Агата открыла глаза и увидела одно-единственное белое лебединое перышко, проплывающее мимо неё сквозь дым и бросившихся наутек Счастливцев, к дальней фреске на стене Зала Добра.

Агата последовала за пером к мозаичной картине со Школьным Директором в серебряной маске, и Сказочником, зависшего над его протянутой рукой. Лебединое перышко подплыло к стене и воткнулось рядом со Сказочником, будто приготовившись к тому, что его сейчас использую по назначению. Агата интуитивно потянулась к перу... Плитка мозаики опустилась, а стена тут же исчезла. А потом все плитки исчезли, обнаружив достаточно большое пространство, чтобы через него проскочить. Несмотря на страх, Агата решилась рискнуть и ринулась в проем...

...и оказалась в маленькой полутемной комнатке с большой мраморной дверью, поджидавшую её. Агата открыла дверь и увидела плохо освещенный проход поменьше и еще одну белую дверь, так же поменьше, за которой скрывался еще более темный проход и еще меньше дверь, а за ней еще более темный и еще меньшая и так далее... пока она, наконец, не выползла на коленях через крошечный иллюминатор в кромешной черноте.

Агата поплелась в холодную, бесконечную темноту, обнимая себя руками, покрывшимися мурашками. Она сосредоточилась на своем все возрастающем страхе и почувствовала, как палец нагрелся и заморгал светом.