И страшно было представить, что случится с тем Иным – не важно, какой масти, – кто узнает сии подробности дядюшкиной жизни и захочет почесать про них язык. Если не развеет по Сумраку, то уж отравит жизнь мастерски. Не хуже, чем умеет это Харальд. Тот порой напоминал мне голодного волка, в любой момент готового вцепиться в брюхо. Дядюшка же скорее походил на сытого, благодушного леопарда… но наивен тот, кто спутает его с домашним котом.

Заводить разговор дядюшка не спешил, ждал, когда закипит самовар. И только после первой чашки приступил к делу.

– Вот что, ребята, для начала сотворим так… – Не вставая из-за стола, поднял он руки и описал ими широкий полукруг. – Сфера Обнуления. Это чтобы если и есть на ком из вас следящие заклятья, то погасить их на время. Потому как разговор у нас пойдёт совсем уж секретный. И, может, удивлю вас, но уж поверьте: в тревоге я. И кроме вас, о помощи просить мне более некого.

– Поверить предлагаете, Януарий Аполлонович? – прищурился я. – После всего, что было? А то не знаю я вас: говорите «аз», в уме держите «буки», а делаете «веди».

– А получается из всего этого «глаголь», – добавил мальчишка. – Знаете, как мне бабка во младенчестве говорила: «Верю всякому зверю – и лисе, и ежу, а тебе погожу». Что, опять к себе в Дозор тягать надумали? И не мечтайте!

– Верить мне или не верить, это уж вы после решите, – заявил дядюшка. – Пока же просто послушайте. И для начала прочитаю я вам вот это.

Глава 2

Глава 2

Из внутреннего кармана шлафрока вынул он скрученный в трубку лист бумаги, развернул, приблизил к глазам и торжественно произнёс:

– Милостию Божией мы, Екатерина Вторая, императрица и самодержица всероссийская, и прочая, и прочая, и прочая…

Одолеваемы скорбью и обидой о державе нашей Российской, раздираемой всяческими злодействами и пороками, особливо же в благородном сословии, кое лишь по именованию своему именуется благородным, внутри же многие дворяне зверям хищным подобны и угнетают жестоко относящихся до них людей, видя, что созревают в глубине народной гроздья великого гнева, зная о мздоимстве тех, кому вручены бразды правления, от высоких вельмож до ничтожнейшего чиновника в отдалённых местах государства нашего, видя расхищение казны российской теми, кому преумножать её уготовано, обращаемся мы к народу российскому!

Свету известно, сколь преисполнена горем несчастная земля наша. Неурожаи и моры, но паче жесточайшие насилия и мучительства, творимые над безответными людьми, обернулись уже лютой кровью пятнадцать лет тому назад, когда самозванец и душегуб приложить вознамерился в пользу свою крестьянские слёзы и обиды. И хотя понёс оный злодей суровую кару, но корень зла нерушим остался, и пламя то лишь выжидает нового часа, дабы возгореться вновь.