Она уже забралась внутрь, уже собралась с размаху хлопнуть дверцей, но зацепилась взглядом за движение. Цыганский табор все еще стоял возле реки, примерно в километре от пашни, и, поскольку располагался он в низинке, был виден как на ладони. Сейчас в нем наблюдалась суета. Спешно разбирались шатры, дети и женщины перетаскивали тюки, мужчины запрягали лошадей, дышал сизым выхлопом красный «Запорожец». Вдруг одна из кибиток, не дожидаясь остальных, тронулась, вывернула на дорогу к мосту и вжарила прочь. Даже отсюда Курсукова услышала лихой посвист цыганского кнута и громогласный клич Егора Романова:

– Бэш чаворо, окаянные!

А потом ее коснулось что-то мягкое, теплое, и знакомый голос произнес внутри головы: «Прощай, Пашенька! Прощай, товарищ Парандзем…»

* * *

Лихарев с трудом вписался в поворот, неожиданно начавшийся сразу на вершине пологого холма, и шумно выдохнул: во дают! А знак поставить? А ограничение скорости обозначить? Местные-то про поворот, конечно, знают, и все равно – то, что трасса районного значения, вовсе не подразумевает, что по ней не может поехать кто-то, со здешней топографией не знакомый. Вот, например, Лихарев: прозвище Лихой, прилипшее еще в юношеские годы, возникло не только из-за фамилии. Он и в Империалистическую не раз доказывал, на что способен русский офицер, пусть и невысокого ранга, и в Гражданскую вел за собою красные отряды так, что неприятель и сообразить ничего не успевал, и в мирные годы в международных гонках пару раз участвовал. Короче, промчаться с ветерком, что на коне, что на автомобиле, Виктор Палыч любил и умел. При этом пользоваться способностями Иного, приобретенными, кстати, во время той же Гражданской, считал неуместным и неспортивным – контролировать скорость и траекторию через Сумрак любой сможет, а вы попробуйте-ка вот так, на одних человеческих навыках, исключительно за счет реакции и непреодолимого желания лететь стрелой!

Сейчас лихачить ему было, возможно, и не по годам, и не по рангу, но что поделаешь? Жажда скорости – она в любом возрасте жажда.

В лобовое стекло смачно ударилось насекомое, потом еще и еще. Он включил «дворники», но те только развезли слизь по всей поверхности, окончательно ограничив обзор. Уже начав притормаживать, Виктор Палыч почувствовал, как повело машину. Да что за напасть?! Колесо пробил, что ли? Остановившись на скользкой от продолжительных дождей обочине, он грузно выбрался из автомобиля. Осмотрелся, чертыхнулся и полез в багажник за домкратом и запаской. Конечно, можно было воспользоваться нехитрым заклинанием под названием «лейкопластырь», а потом другим, мгновенно наполняющим воздухом любой объем до необходимых кондиций, будь то шина, воздушный шарик или легкие человека, находящегося под водой. Тогда запаску вообще бы не пришлось использовать, но Лихарев не любил давать Темным повода для восстановления равновесия, даже если это касалось таких мелочей, как заплатка на внутренней камере колеса.