Давьян подозрительно зыркнул на просителя.

– Хорошо… – Собравшись с силами, он пробился сквозь плеву в разум Дрисцина. Прежде чем на что-либо соглашаться, он должен был точно знать, что у этого человека на уме. Однако его щуп натолкнулся на невидимую преграду. Давьян насупился, прощупывая барьер, пытаясь его пробить, но все втуне. Сознание Дрисцина было защищено еще одним источником плевы.

Заметив удивление Давьяна, Дрисцин усмехнулся. – Впечатляет, как я уже говорил, – задумчиво произнес он и оглянулся на дверь. – Можешь не прятаться, Шель.

Давьян ожидал, что дверь распахнется, но вместо этого воздух замерцал, как мираж в пустыне, и перед ними невесть откуда объявилась Ишелла. Давьян чуть попятился.

– Впервые видишь? – дерзко улыбнулась девица. Давьян округлил глаза.

– Ты авгур? – это представлялось единственным объяснением. Одна суть, это он точно знал, никого не могла сделать невидимкой. Ишелла наверняка использовала плеву. Потому-то он, конечно, и не сумел прочитать мысли Дрисцина.

– Сюрприз! – рассмеялась Ишелла.

Давьян вытаращил глаза.

– Ты меня отравила, – упрекнул он. В голове понемногу прояснялось, но туман еще не разошелся до конца.

Теперь улыбку Ишеллы можно было счесть извиняющейся.

– Я хотела, чтобы ты точно никуда не ушел. Дрисцин был всего в нескольких часах пути, но у тебя есть неприятная привычка надолго пропадать невесть куда.

Дрисцин небрежно махнул рукой.

– К этому вернемся попозже, – сказал он. – Пока довольно сказать, что мы знаем, кто ты, Давьян.

Тот склонился вперед.

– И кто же эти «мы»? – Он сосредоточился на странном незнакомце, чтобы, по крайней мере, не пропустить лжи.

– Мы – сиг’нари. Ты мог слышать о нас как об «исполнителях», – ответил Дрисцин. – Мы были глазами и ушами авгуров, исполнителями их воли. И когда появились новые авгуры, мы их разыскали.

Брови у Давьяна полезли на лоб.

– Сиг’нари? – с сомнением повторил он. – Слышал я эти сказки.

– Это не сказки, – вмешалась Ишелла. – До меня много лет доходили слухи о них, еще до того, как меня нашли.

– С началом Невидимой войны мы затаились, – продолжал Дрисцин, – но не теряли бдительности. Мы ждали. Когда авгур умирает, через несколько лет рождается новый – круг замыкается. И в ночь, когда началась война, мы уже знали, что скоро в мир явятся новые авгуры. С тех пор мы были начеку.