Когда у прохода на тёмную винтовую лестницу что-то зацепила нога, он досадливо отбрыкнулся, гоня трепыхнувшийся испуг, – пусти уже, Чёрная Пятерь! Нагнулся посмотреть…

Боги жизни, надоумившие Ветра сжечь мёртвую грамотку, явили спасённому новую милость. А может быть, искушение. У стены таилась кожаная зепь на узком оборванном ремешке. Лутошку толкнуло злорадство, умноженное шальной лихостью. Сегодня на потолок взбегу, не свалюсь!.. И нещечко это утаю, а вы не хватитесь!.. Он живо огляделся, схватил, сунул найденное за пазуху…

Теперь, когда лыжный бег притомил тело и хмельной восторг начал выгорать, Лутошка стал задумываться: а не зря ли?

Приближаясь к росстаням у скалистого носа, он уже озирался в поисках переимщика. Как выпрыгнет сейчас, как начнёт по-разбойничьи потрошить заплечный мешок: «А ну, живо показывай, много ли из крепости прихватил! Отдашь волей, возьму охотой; не отдашь волей, возьму неволей!»

Лутошка остановился. Кармашек, по-прежнему лежавший за пазухой, потяжелел на сто пудов. В снег закопать, да поглубже, камнем сверху прижать, да потяжелей! Ну её, зепь эту и всё, что там внутри, лишь бы не тяготило!..

Никого не было видно кругом. Острожанин оглянулся ещё, посопел, потоптался. Выбрасывать утаённое внезапно сделалось жалко. Вот кончатся подорожнички и на охоте не повезёт, призадумаешься, что первое с себя продавать… Опять же, к переселенцам не совсем с пустыми руками…

Роковых игр Лутошка ни разу даже издали не видал. Не бросал по столу костей, взывая к удаче. Не пытался поймать за ухо бесталанницу-долю, превратить невстречу во встречу…

Он просто всадил каёк в наст, крепче оттолкнулся, побежал дальше, пересекая незримый рубеж. Скоро далеко за спиной остался тот камень в косых замёрзших потёках, о который его прикладывал дикомыт… Вперёд, скорее вперёд, куда не дотянется тень пяти чёрных башен, загребущими пальцами лезущих из тумана!..

Лутошка нёсся на запад. Свернуть к родному острогу, объявиться матери с отцом? Ну нет уж. Их воля над ним была четырнадцать лет. Теперь кончилась, хватит. Сами почти год назад отдали в кабалу. Маганку сгубили и небось правыми ходят… Ждутся, чтобы он им в ноги упал, взмолился назад? Снова уток кормить, на каждый чих изволения спрашивать?..

Кабальной был вынослив, а нынче, на свободе-то, лыжи снега и пятками не касались. Он стал ладить привал лишь под конец ночи, когда в небе угас серебряный костёр и померкшие облака налились предутренней синевой. На всякий случай основательно запутал следы, чтобы прибежавшие следом подольше вглядывались через озеро с прозрачным, выглаженным ветрами ледком. Примял себе для днёвки хорошее логово, начал расправлять меховой куколь…