Ощущение пристального взгляда заставило открыть глаза. Пальцы продолжали играть. Светел чуть приподнял ресницы…

Перед ним, в десятке шагов, сидел крупный лис. Голодный, потрёпанный, но непугливый и любопытный. Он рассматривал человека, склонив голову набок.

Светел сперва только понял: лис был чужой. Опёнок знал всё зверьё в своей круговеньке. И волков, и лосей с дикими оботурами, и воронов, и лисиц. Пересчитывал уцелевших на оттепельных полянах, оставлял угощение. Этот был незнакомый. Притом не рыжий, а чёрно-бурый в красивом густом серебре. Светел покосился на Зыку, свернувшегося под боком. Кобель даже головы не приподнял. «Не чует… Совсем постарел! А тебя, братец, и покормить нечем, ты уж прости…»

Странное чувство заставило присмотреться. Светел вздрогнул. В зелёных глазах лиса светился несомненный разум. Дремучий, по-лесному суровый… но при всём том не чуждый смешинки, даже ехидства.

«Ты, шпынь-голова, от рук отбоиш, перед кем взялся о Грозе поминать?»

«Батюшка Вольный… – догадался Светел. – Прости, батюшка, я… чтобы не в обиду тебе…»

«Верни солнце!»

Голос прозвучал внятно, как наяву. Светел хотел говорить ещё, но в это время позади зашуршало, проскребло. Из-под елового шатра задом наперёд вылезал Жогушка. Светел невольно повернул голову. Когда вновь посмотрел, лиса не было.

– Вот! – похвастал малыш.

Он выбрал для новой бабкиной куклы комлик молодой ёлочки с целой пятерью боковых корней. Вроде ничего особенного, но если чуть наклонить… опереть на отломки… обложить волной белой шерсти, побрызгать крепкой водицей из рассольного кипуна… – и сядет шитая росомаха на индевелый лесной выворотень, от настоящего не поймёшь.

Светел похвалил Жогушку, сказал:

– Лис приходил.

– Лис? – огорчился братёнок. Самое занятное вечно норовило произойти без него.

«Лис, да не простой. Мал ты ещё с таким толковать…» Светел хорошо знал, чем отвлечь малыша.

– Я тебе про ёлку сказывал?

– Расскажи!

Светел снова положил пальцы на струны.

– Как-то лесом шёл человек, приминая лыжами снег… – снова нараспев, по-скоморошьи повёл он речь. Усомнился, даже примолк. Им со Скварой бабушка Корениха сказывала про охотника, но Светелу упорно виделся беглый пленник. Воевода из песни Кербоги, всё-таки одолевший последние вёрсты… ну, почти все. Светел задумался, смеет ли продолжать на свой лад, но суть сказа вроде бы не менялась, поэтому он решился. – Взголодал, замёрз, сбился с ног, добрести до дому не мог. Вовсе одолела метель – ан заметил старую ель. Под корнями хвоя гнездом: вот тебе, усталому, дом! Куколь на лицо натянул – и как будто в зыбке уснул…