Джеб, стиснув зубы, смотрит в пол.

– Итак, вы врали и прятались от меня, – продолжает папа. – Теперь еще и вандализм. Что дальше? Ограбление банка?

Хотя папа обращается к Джебу, я качаю головой.

– О чем ты? Джеб не имеет никакого отношения к тому, что случилось утром в школе.

– Я говорю про «Нити бабочки». Кто-то влез в магазин через заднюю дверь. Весь пол, потолок и вещи в какой-то липкой гадости. Персефона обнаружила в проулке «Гоблин». Что ты на это скажешь?

Он по-прежнему обращается к Джебу, как будто я слишком далеко зашла, чтобы отвечать за себя.

Я подхожу ближе, вынуждая папу взглянуть на меня.

– Я слишком перенервничала, чтобы вести машину. Поэтому я позвонила Джебу и попросила приехать за мной. Но он не заходил в магазин.

Это не совсем ложь: Морфей внес его туда.

У папы делается такой вид, как будто он получил удар под дых.

– Элли, но почему? От Персефоны ты видела только хорошее. Она даже помогла мне отогнать «Гоблин» и пообещала не вызывать полицию. Отчего ты закатываешь сцену за сценой?

Его левое веко дергается. Верный знак, что папа на грани.

– Забудь о том, чтобы завтра пойти за аттестатом. Получишь его по почте. Я не выпущу тебя из-под надзора, пока ты не побеседуешь с психиатром.

Мама охает, а я стискиваю зубы.

– Подождите, мистер Гарднер. – Джеб пытается вмешаться, но я хватаю его за локоть и удерживаю.

– А тебе лучше пойти домой, Джебедия, – папины карие глаза холодеют. – Это касается моей семьи.

Я чувствую боль в груди. Конечно, папа вне себя, но он говорит жутко обидные вещи. Джеб тоже член нашей семьи. С ним всегда обращались именно так.

– Да, сэр, – хрипло отвечает Джеб и шагает к двери.

Мама провожает его, и они тихонько разговаривают на крыльце, пока мы с папой гневно меряемся взглядами.

От раската грома комната дрожит.