Жители Сантяня оказались более шумными, чем обитатели Киона. На каждом мыслимом и немыслимом углу теснились крошечные палатки, где сушеная рыба и маринованные овощи продавалась вместе с удочками и средствами для отпугивания крыс. Здешние люди говорили громкими сиплыми голосами, независимо от того, спорили они, торговались или шутили.
На улице играли дети с бумажными шарами и волчками. Временами они с хихиканьем отбегали в сторону, когда мимо проезжали тяжелые скрипучие телеги. Владельцы чайных и хозяева таверн – чаще всего это был один и тот же человек – выкатывали на дорогу столы и стулья и выстраивали их вдоль обочины, чтобы привлечь как можно больше посетителей. Все, кого мы видели, носили простые одежды приглушенных цветов, отчего было трудно отличить процветающего торговца от обыкновенного каменщика.
Халад вел нас по людным перекресткам, где тянулись длинные ряды повозок и лошадей; по дорогам, настолько загруженным людьми и грузами, что мы чудом могли пройти; и в конце концов по узким переулкам, отдающим пивом и рвотой. Толпа постепенно редела, голоса стихали, и вскоре мы очутились перед невысокой хибарой, ничем не отличающейся от лачуги Кузнеца душ в Кионе.
Все объяснялось заброшенными домами по бокам от нее и открытой канавой, заваленной гнилой рыбой и мусором.
– Мы пересекли половину континента, чтобы очутиться в том же самом месте, – произнес Лик, разглядывая открывшуюся перед нами картину.
Я невольно потянулась к Фосу, а потом вспомнила, что его с нами нет. Мысленно отыскала его и обнаружила во внутреннем дворе с принцессой. Инесса стала намного увереннее владеть мечом. Интересно, сколько тренировочных боев они провели?
Зрением Фокса я мельком заметила направляющегося к ним императора, его злое лицо не предвещало ничего хорошего.