Передо мной спина в тулупе, который способен выдержать лишь лёгкий или скользящий удар, и я не колебался. Диагональный удар кроит голову ляха. Он заваливается по ходу своего движения, а в метре от меня следующая жертва – невысокий мужичок в довольно-таки ладной кольчуге и с непомерно длинным копьём. Наверное, он меня не видел, но чувствовал приближение смерти, а потому пытался втиснуться в толпу. Опоздал! Выпад – и остриё клинка, пронзив кольчугу и войлочную поддёвку под ней, находит сердце.

Рывок на себя! Всё делается быстро и чётко, и рубка продолжается. Клинок порхает в руке, словно пушинка. Раз за разом он с потягом опускается на головы и шеи ляхов. В эти мгновения я был машиной для уничтожения врагов, ибо всё происходило механически и без раздумий, ведь тренированное тело само знало, что и как должно делать. Удар! Посвист остро заточенной стальной полоски! Труп и шаг вперёд. Кровь, смерть и предсмертные хрипы людей. Вот так, я и сам не заметил, как наш отряд, двигаясь за бегущими ляхами, взобрался на вершину холма, где со мной произошло нечто странное.

На мгновение, непонятно почему, мир вокруг замедлил своё движение. Рядом варяги. С одной стороны всё так же Немой, с другой – бывалый мореход. Впереди возле просторного шатра заваливается на бок пожилой мужик в чёрной сутане и с большим медным крестом на груди, в голове его торчит метательный топор. В самом шатре какая-то суета, и из него выбегают люди, многие в дорогих доспехах. На груди одного из них красуется белый орёл Пястов на красном щите, не иначе сам князь-кесарь Владислав Второй, в моей реальности получивший прозвище Изгнанник.

Однако это кажется мне неважным, и желания преследовать Владислава Пяста нет, его и без меня поймают, вон к нему, сметая со своего пути любые преграды, уже бегут витязи Святовида, а от них не уйдёшь. На автомате отбиваю кажущийся неловким выпад княжеского телохранителя, крепкого польского вояки в полном доспехе, как у его повелителя, и с прямым мечом в руке, и продолжаю осматривать холм. Что привлекло моё внимание? Что?! Почему всё замедлилось?! Не ясно. Глаза скользят по лицам, доспехам, знакам, гербам и оружию, а уши вслушиваются в тягучие выкрики людей, и вскоре я нащупал то, что меня заинтересовало.

Шлем. У одного из вражеских воинов недалеко от меня, средних лет брюнета с гладко выбритым лицом, на дорогом остроконечном шлеме была видна чёткая серебряная гравировка – двузубец, на кончиках которого находились христианские кресты. Чей это знак, я знал – князя Игоря Ольговича, который вчера вечером прибыл на помощь своему родственнику Владиславу Пясту. Такой знак красуется на его броне, на малом походном стяге, а также на личных печатях, и это общеизвестно.