Но не думать не получалось. Ведь приехали они, считай, к самому ее дому. Ее образ вставал перед глазами, едва Андрей смыкал веки, и никакой логике это видение не поддавалось. Оставалось лишь пойти на поводу фантазий, окутать девушку облаком и войти в него, стараясь не торопиться и не попадаться раньше времени Людмиле на глаза.

В этот раз он оказался в мире мрачном, черно-коричневом, словно в фильме о фашистской Германии. Правда, декорации были совсем из другой эпохи: частоколы, частоколы, частоколы. Дома, дома, дома. Окна узкие, двери запертые, ворот и вовсе в заборах не имелось. И что странно – никого вокруг. Ни единой живой души! Ни собаки не лают, ни куры не кудахчут, ни коровы не мычат, ни люди по делам своим не торопятся. Хотя по количеству крыш, торчащих во все стороны, насколько глаз хватало, это был город. Людей вокруг должно слоняться, как букашек в муравейнике.

Земля дрогнула. Раз, другой, третий. По городу поползла огромная черная тень. Андрей поднял голову и присвистнул от изумления: кроша дома, амбары и частоколы, в его сторону, вглядываясь в землю и напряженно порыкивая, двигался мавр размером с четырнадцатиэтажный дом, совершенно голый и – что интересно – бесполый. Раскосые глаза, широко растопыренные ноздри, пышные усы. Подбородок голый, бритый, как в рекламе многоразовых станков.

– Не бывать тебе, мужик, в раю, – пробормотал Андрей. – Апостол Петр в воротах за бабу примет. А баб с твоим именем у него в списках наверняка не числится.

Гигант влажно гукнул, словно срыгнул, наклонился, махнул рукой, словно ловя кого-то на земле. Но не поймал – выпрямился и пошагал к Звереву. Боярин на всякий случай проверил, есть ли бердыш за спиной. Бердыш был, а вот кольчугу и шишак он вообразить забыл. Хотя какая польза от кольчуги, если на тебя наступит даже всего лишь пятиэтажка?

В конце улицы показалась девушка в разорванном платье. Она металась, стучалась в запертые двери, кричала возле частоколов, бежала дальше, спотыкаясь и вытирая на ходу слезы бессилия. Чернокожий монстр явно гнался за ней, время от времени наклоняясь и пытаясь сцапать в громадную пятерню. Разумеется, несчастной жертвой была Людмила.

– Что, малышка, кошмары? – поинтересовался Андрей, когда княгиня оказалась рядом.

Шаховская ойкнула, прижалась к очередной запертой двери, попыталась влезть в узкое окно, но, разумеется, не смогла. Такие фокусы в ночных кошмарах не проходят.

– Эй, дылда! – Боярин перекинул бердыш из-за спины в руку. – Эй, ты мною перекусить не хочешь?

Мавр выпятил губы, что-то буркнул на языке злобных монстров и потянул к Звереву ладонь.