Дом, у которого пожар начался с проломленной крыши, уже сам терял куски горящей дранки, и шквалистый ветер с готовностью раскидывал ее по соседним дворам, крышам, поленницам и стогам. Наверное, эти куски еще можно было потушить – если вовремя заметить. Но не все хозяева оказывались в нужном месте в нужный момент. А тонкие горящие дощечки не хуже растопки могли запалить не то что хорошо просохшие за зиму дрова, но и достаточно сырой деревянный хлам, сваленный где-нибудь в углу двора, старый и промерзший частокол и даже покрытую снегом крышу.

Поднимавшееся то тут, то там пламя скручивалось в огненные вихри, которые стремительно растапливали и высушивали своим жаром кровли окрестных строений, перепрыгивали на них, подбираясь все ближе и ближе к центру города. А там стояли уже не избы – стояли высокие княжеские и боярские хоромы, позволяющие устроить пожару настоящую свистопляску, извержение вулкана с языками огня, поднимающимися на высоту многих и многих десятков метров. Шквалистый ветер то и дело прижимал эти языки к земле, и тогда они, подобно снопу пламени из огнемета, запаливали все, что могло гореть на расстоянии до ста метров. В считанные часы огонь покрыл всю Москву, не оставляя жителям никаких шансов уцелеть. Многие из них пытались перебраться через крепостную стену, которая тоже вскоре загорелась; многие через торговые ворота бежали на лед реки – но от столь близкого жара он начал подтаивать. Зарево на полнеба раскрашивало низкие черные тучи в кроваво-пурпурный цвет, огонь лизал самые облака, разгоняя их в стороны, и очень быстро над гибнущим городом образовалось чистое голубое пятно – словно врата на небеса для новопреставленных душ.

– Кроме Кремля, видать, ничего в Москве и не останется, – перекрестился рядом Василий Ярославович.

И в тот же миг под ними с такой силой содрогнулась земля, что многие из зрителей попадали с ног. Почти половину центральной крепости заволокло дымом, а в воздухе, кувыркаясь, разлетались на многие сотни саженей красные кирпичи, раздвоенные зубцы, куски стен. Бояре дружно ахнули. Воображение рисовало им такие ужасы, что, когда буря разорвала дымное облако и унесла в сторону заката, по рядам людей пробежал вздох облегчения: Кремль лишился всего одной башни и куска стены саженей в двести длиной. Все прочие укрепления уцелели. А вот дворец предстояло восстанавливать практически целиком. Поэтому то, что и над ним появились дымки, особых эмоций не вызвало. Все равно пропало все – весь город до последней собачьей конуры. Дворцом больше, дворцом меньше – в любом случае теперь лет пять придется столицу поднимать.