– Им что, моря мало? Хотят обязательно впритирку пройти? Ну-ка, позови князя Друцкого.

– Датчане, – мгновенно определил Юрий Семенович, едва увидев незнакомцев. – Наши купцы такие длинные корпуса не любят, по рекам петлять тяжело. А на Руси вся торговля, почитай, на реках. Кажись, каравелла, слыхал я про такие. Доски встык, а не внахлест на борта кладут. Дерево экономят. А они потом расползаются и текут постоянно. Сказывали, корабли эти с первого дня постоянно ремонтировать надобно. Конопатить, крепить, смолить, дырки заделывать. А в шторм борта и вовсе расползаются, и их канатами стягивают.

– Кто же их тогда покупает, страшилища такие?

– Бегают зело быстро. Глянь, нагоняет. Душегубы, видать. Пираты.

– Почему, князь? Может, просто купцы. Тоже в Любек торопятся, вот тем же путем и двигают.

– А купцы завсегда первейшими душегубами и были. Коли управы на себя не видят, обязательно серебро силой заберут, на товар менять не станут. Были бы русские – своих, может, и не тронули б. Датчане же обязательно ограбить попытаются. Не хотели бы грабить, стороной бы обошли. Море большое. Видишь, бочки на мачтах? Там обычно арбалетчики сидят. Их-то в первую очередь опасаться надобно. От них и не скрыться никуда, и не достать, проклятущих… А может, конечно, и путники мирные. Рази на глаз определишь? – внезапно изменил свое мнение Юрий Семенович. – Может, и обойдется. Захар! Щиты достань, к правому борту ставь.

– Пахом, пищали к борту вынеси, – привычно скомандовал Зверев. – Заряжены, надеюсь? Порох на полки досыпь. Бердыши раздай. Только не все, мне оставь! И броню тоже дай, у кого нет. Нечего ей зря в кладовке пылиться. Я сам оденусь.

– Они, мыслю, не на нас, они на неф нацелились, – предположил Друцкий. – На большом торговце и добыча побогаче должна быть. Луки приготовить нужно, пригодятся.

Немногочисленная команда ушкуя пришла в движение, готовясь в схватке. Щиты были поставлены к правому борту, бердыши помещены так, чтобы острые стальные кончики выглядывали наружу. Холопы облачались в куяки, колонтари и кольчуги, вешали на пояс сабли, заправляли за спину боевые топорики. Палуба заблестела от тщательно начищенного железа. Путники не скрывали, что готовы к схватке, надеясь грозным видом охладить боевой пыл преследователей. Каравелла, наоборот, выглядела тихой и мирной – никакого движения ни на палубе, ни на мачтах. Только на корме стоял одинокий рулевой, положив руки на огромный, в человеческий рост, штурвал.

– Коли просто тати, за нефом погонятся, – сказал князь Юрий Семенович, возвращаясь на носовую надстройку в драгоценном трехслойном бахтерце, пластины которого сияли позолотой. – Коли предали ростовщики – то нас захватить попытается.