– Ну, я пойду… – попятилась к выходу Ника.

– Оставайся…

– Я лучше в гостиницу, – не согласилась она.

– Не надо в гостиницу, – перехватила ее Тоня. – Тебе уже постелено в гостевой комнате. Да и одежду надо постирать.

Ника невольно взглянула на зелено-коричневые разводы на некогда белоснежных брюках.

– Оставайся, оставайся! – оказалась возле другой ее руки Катя. – У нас есть платья и костюмы твоего размера. Утром выберешь себе любой.

И тоже – добрым голосом, с нотками искреннего извинения.

– Мне тут неуютно, извините, – коснулась Ника спиной двери и постаралась нащупать ручку.

Но тут из полумрака, созданного выключенным светом в гостиной и полоской света из кухни, вышагнул огромный силуэт Брунгильды, молча ткнулся влажным носом в руку Ники, ухватил за поясок и без того пострадавшего костюма и бережно, медленно потянул за собой внутрь дома.

– Бруня, пусти!.. – шикнула на нее Ника, но несколько шагов вынуждена была сделать, пока прижавшая уши собака не отпустила поясок и не легла прямо ей в ноги, тоскливо смотря то на нее, то – повернув морду – на диван, где дремал хозяин.

Тихое поскуливание тронуло сердце девушки, а уходить стало не то что неудобно, но отчего-то даже стыдно.

– Вы нас простите, Ника… – шепнули ей сестры, что так и стояли позади, – у вас просто никогда не было брата.

– У меня младшая сестра, – эхом ответила она.

– Значит, вы нас поймете.

– Вряд ли, – сжала ладони Ника, вспоминая пережитое.

– Когда-нибудь вашей сестре могут сделать очень больно…

– Я этого не допущу!

– Мы тоже не допустим, чтобы брату сделали больно, – послышалась нотка угрозы в ответе. – Ваша комната – слева от лестницы. Спокойной ночи.

На этот раз ее никто не убеждал и не отговаривал – Катя с Тоней молча направились на второй этаж, предоставив Нике решать самой.

Оставаться не хотелось. Но и уйти – означало оставить сестрам шанс рассказать Максиму свою правду, в которой она все еще останется главной злодейкой.