— Мне некуда идти, — говорила она, — и я боюсь отсюда уходить. После того, что я видела, Змейгород теперь мне кажется самым безопасным местом на Земле.

— Возможно, так и есть, — отвечал ей Ратмир, — упыри нарушили вековой запрет, теперь они могут нападать на города. Где-то по земле бродят ещё 11 монстров, под стать убитому вождю. Но здесь не безопасно. Я утратил свой меч, он давал мне власть над молнией и позволял летать. Я стал слабее, чем был. Но всё же я смогу убить вождё поколения упырей и непременно должен уничтожить остальных. Они буду искать меня, чтобы отомстить, и чтобы выжить.

— Может ты и прав, — отвечала Ольга, пряча взгляд, чтобы не смотреть ему в глаза, — но нигде я не буду чувствовать себя так безопасно, как рядом с тобой.

— Так и оставайся со мной, — отвечал ей Ратмир.

— Как я могу? Я же дочь Никиты Кожемяки. Колдуны и чародеи не примут меня.

— Примут, если ты станешь моей женой. Не бойся, это ни к чему тебя не будет обязываться. Вряд ли я смогу когда-либо ещё полюбить, дважды я уже любил, и оба раза всё заканчивалось большой бедой. У меня есть ребёнок, и я люблю его, а полюбить женщину я едва ли смогу. Ты будешь жить отдельно, и, если захочешь, всегда вольна будешь уйти. Я никогда не прикоснусь к тебе, если ты этого не захочешь.

— А если захочу? — посмотрела ему в глаза Ольга, и взгляд её был полон нежности, которую прежде мало кто у неё видел. Она прикоснулась к лицу Ратмира, он отвёл лицо.

— Оставайся, а там посмотрим, — проговорил он, уходя из комнаты.

И Ольга осталась, став его второй женой. Вскоре после этого богатыри и чародеи сели, наконец, за столы переговоров. Обе стороны слишком долго откладывали переговоры, но откладывать было больше нельзя. Первым говорил Ратмир, и все повторяли сорвавшееся с его уст слово «мир». Доброслав огласил условия мира:

— Официально Змейгород остаётся Змеиной заставой, здесь смогут проживать богатыри, но не очень много. Мы будем защищать границы новгородской и русской земли от упырей. Но посадником и воеводой Змейгорода навечно объявляется Ратмир Вышеславич. Так же Ратмир получает звание князя, что значит, что свой титул и привилегии он сможет передавать по наследству.

— Князь на это не пойдёт, — возражал Микула Селянинович.

— Пойдёт, — возразил Ратмир и щёлкнул пальцами. По его сигналу в палату занесли большой сундук, полный сокровищ.

— Отвезёте это князю, — произнёс воевода, — как дань моего уважения и подтверждение моей преданности Новгороду.

— И ещё кое-что, — добавил Доброслав, — во время сбора дани князь с дружиной объезжает все заставы и останавливается там на погост, пока его люди собирают дань из окрестных сёл. В Змейгороде он этого делать не будет. Мы сами будет отвозить ему дань с этих земель на любой погост, на какой он велит.