— Эй, кто-нибудь, — закричал Айрат, — откройте нам ворота!

В ответ он услышал лишь своё эхо, а сердце сжалось от боли.

— Бесполезно, — говорил Евпатий с полным скорби взглядом, — нужно уходить. Я поеду в Новгород, просить Микулу Селяниновича о помощи. Хочешь, поехали со мной?

Но Айрат почему-то молчал, стоя по колено в реке. Взгляд его пристально сверлил ворота, похоже, парень просто впал в ступор. Евпатий положил ему руку на плечо, он хотел найти слова утешения, но не мог подобрать ничего стоящего. И тут случилось невероятное. Огромные ворота стали открываться. Они не успели открытья до конца, а богатыри и наёмники уже, толкаясь, полезли в город. Увиденное и испугало, и удивило их. Город был заполнен мёртвыми телами. Убитые горожане и упыри лежали повсюду, но живых вурдалаков здесь не было. Колдуны все находились у главных ворот, но они не сражались, а переводили дух после тяжёлой битвы и зализывали раны. Это значило лишь одно: упыри отступили. Айрат не мог в это поверить, и чтобы убедиться, сам по лестнице полез на стену. Вскоре он оказался на деревянном помосте возле самой вершины и отсюда увидел зрелище ещё более невероятное. Упыри не просто отступили и сломали свою живую лестницу, они развернулись, чтобы убивать других упырей. Враги, которые совсем недавно сражались против Змейгорода, теперь сражались друг против друга. Ратмир был прав, упыри сами перебьют друг друга. И всё же он был мёртв, и боль от этого рваной раной терзала душу его старшего сына. И Айрат стал выискивать убийцу своего отца, того, кому он отомстит, кого уничтожит, и у кого тем самым заберёт власть над Молнией — Кощея Челочевного. И вскоре он был найден. Кощей держал в руке сильнейший на свете меч и разрубал им упырей, преграждавших ему путь.

— Курсорий! — кричал он, — Сукин сын, я убью тебя!

Но упыри, верные Курсорию, плотной стеной стояли на пути у Кощея и его упырей, и не подпускали их к своему вождю. Значительная часть упырей оставались безучастными, это были те, кто были верны Игнатию, Красибору и Инвисибию. Но затем, когда вурдалаки Кощея все собрались в одном месте, упыри, до этого сохранявшие нейтралитет, вдруг напали на них и быстро окружили.

— Довольно, Будислав, я прошу тебя! — взмолился Красибор.

— Что? Ты?! — повернулся к нему Кощей, и голос его было полон презрительной ярости, а взгляд был настолько пронзительным, что любого мог заставить содрогнуться.

— Это ты меня останавливаешь? — впивался взглядом он в бывшего соплеменника.

— И я тоже, — проговорил Игнатий.

— А ты, Инвисибий? Ты тоже с ними?