Мгновение я изучала его лицо в мерцающем свете каминного огня. Потом набралась смелости и заговорила.

— На самом деле, есть. Я хочу знать, что в моем сне так разозлило тебя?

Какое-то время он просто смотрел на меня. В его глазах не было гнева, я видела. Только боль. Может быть, поэтому он избегал меня? Я почти ощущала, как он обдумывает, сказать ли правду или соврать. Затем он спокойно ответил:

— Твой сон напомнил мне кое о ком, кого я давно знал. Он был очень бледный человек, и ему часто снились удивительные сны. Когда он был ребенком, он записывал их, как хочешь делать и ты.

Я в ожидании смотрела на него. Он поднял руку, прикрывая рот, будто потирая заросшие щеки. Не знаю, что он думал, но выглядело так, будто он сдерживает слова внутри себя. Потом опять тяжело вздохнул.

— Мы были очень хорошими друзьями, долго, очень долго. Мы многое сделали друг для друга. Рисковали жизнью. Теряли жизни, смотрели в лицо смерти, а затем снова без страха встречали жизнь. Не удивляйся, но встреча с жизнью бывает намного труднее, чем со смертью.

Он замолчал, что-то обдумывая. Потом моргнул, посмотрел на меня, будто удивляясь моему присутствию. Он глубоко вздохнул.

— Вот так. Поэтому, когда ты рассказала о сне с бледным человеком, который умирает… понимаешь, это встревожило меня, — он отвернулся в темный угол комнаты. — Согласен, глупо было так серьезно к этому относиться. Так. Давай поговорим о кузине, а?

Я пожала плечами, все еще обдумывая его ответ.

— Не думаю, что пока не увижу ее, у меня будут вопросы. Кроме… как она собирается помогать нам?

— О, знаешь, я еще толком не решил, — он неопределенно улыбнулся. Думаю, его улыбка обманула бы любого, кто не знает его так, как я. — Мы с ней познакомимся, узнаем, что она умеет делать, и потом найдем ей занятие, — беспечно добавил он.

— Она знает что-нибудь про пчел? — спросила я, внезапно испугавшись. Когда придет весна, я не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, касался спящих маминых ульев.

— Уверен, что нет.

Ответ прозвучал твердо. Я почувствовала облегчение. Он подошел и сел в ногах кровати. Это была очень большая кровать, поэтому все равно казалось, будто он в другом конце комнаты. Мама села бы рядом, поближе, чтобы коснуться меня. Хватит. От этой мысли мне стало холодно. Отец выглядел так, будто тоже ощутил этот холодный ветер, но не приблизился ко мне.

— Что случилось с твоим бледным другом?

Он вздрогнул, а затем легко улыбнулся и сухо пожал плечами.

— Он ушел.

— Куда?

— Назад, туда, откуда пришел. В страну далеко на юге. Он называл ее Клеррес. Я не знаю, где это. Он никогда не говорил мне.