Писец Фитц Виджилант подошел к столу и сел.

— Придется привезти больше дощечек, — сказал он наполовину себе, наполовину нам, — и попросить Рэвела принести еще скамеек.

Затем он указал на детей, занявших скамью.

— Я начну с вас. Пожалуйста, вставайте по одному и рассказывайте, что вы уже умеете, — его взгляд скользнул по комнате. — Уверен, остальные в это время смогут спокойно дожидаться своей очереди.

Дети переглянулись. Первой он выбрал не меня. Быть может, они подумали, что он уже знает обо мне все, или, как показалось и мне, решили, что таким образом проявил свою неприязнь ко мне. Я отметила про себя, что он приписывал щедрость леди Неттл, а не моему отцу, и что он сказал, что приехал учить детей. Ни одного упоминания о том, что я делюсь с ними своим учителем. Нет. Он приравнял меня к остальным. Как и я сама, когда села на пол рядом с ними. Ошибка. Как я могу ее исправить? Хочу ли я ее исправлять?

Некоторые из детей устроились поудобнее. Это надолго. Таффи насупился. Он достал ременной нож и начал чистить ногти. Дети садовника удивленно оглядывались. Персеверанс сидел настороженно, как собака у обеденного стола.

Писец Лант первой вызвал Эльм. Я сложила руки на коленях, смотрела в пол и слушала изо всех сил. Конечно, она умела считать и складывать простые числа, пока они не превышали количества пальцев на руках. Она не умела читать, а написать могла только свое имя. Она назвала все герцогства Бакка и знала, что Чалсед — наши враги. Про остальную географию у нее было смутное представление. Я знала побольше, но не так много, чтобы это придало мне уверенности.

Леа была примерно на одном уровне с Эльм, кроме того, что научилась разбирать названия некоторых пряностей, таская их упаковки на кухне. Девочку-гусятницу звали Айви. Она не умела читать и писать, но, чтобы скоротать время, они с братом играли с цифрами. Ее брат, Ель, был высок, как елка. Он тоже не умел писать, но явно был рад шансу научиться. Он легко разбирался с цифрами, как и его сестра. Писец загадал ему загадку: двенадцать гусей сидели на воде, семнадцать приземлились, пять улетели. Двадцать два гусенка вышло из тростника. Жаба одного съела. Сколько гусей и гусят осталось? Ель быстро ответил на вопрос, но добавил, покраснев, что не обязательно было считать именно гусей. Фитц Виджилант похвалил его сообразительность и желание учиться, и перешел к Персеверансу.

Мальчик встал, опустив голову, и почтительно ответил, что не умеет читать или писать. Он считал, что и без того «достаточно хорошо делает свою работу». Он сказал, что отец хочет, чтобы он учился и добавил, что уважает отца, который знает, что для него лучше.