— Волк идет, — произнес он. — Его зубы — кинжал, капли крови — слезы его.

И мое видение исчезло, сменившись глубокими сумерками, которые падают на землю перед последним дневным лучом света. Цвета погасли и тени скрыли от меня все вокруг. Я решила, что умираю. Все вероятности закрылись, спрятались, свернулись в один момент времени. Я не могла пошевелиться. Жизнь стала плотной, ограниченной, медленной. Время только что было безграничным океаном, раскинутым во всех направлениях, а я была птицей, свободно кружащей от одного момента к тысяче вероятностей. А сейчас я погрязла в крошечной луже и изо всех сил пыталась прожить одно мгновение полностью, не видя последствий ни одного из своих движений. Я остановилась, замерла, позволив жизни проходить мимо.

Глава тридцатая Столкновение

Глава тридцатая

Столкновение

Мой волк учил меня так же, как и я учил его. Но как он ни старался, ему не удалось научить меня жить в сейчас, как жил он. Когда тихими снежными ночами мы валялись у теплого очага, волку не нужен был разговор или свиток для чтения. Он просто наслаждался уютом, теплом, отдыхом. Когда я вставал, чтобы сходить в маленькую комнату, или вытянуть обожженную палку и камина и лениво поцарапать ею полку, или взять бумагу и перо, он поднимал голову, вздыхал, а потом снова ложился и продолжал наслаждаться вечером. На охоте я двигался почти так же бесшумно, как и он, неотрывно следил за трепетом ушей и движением копыт оленя, крошечными знаками, выдающими затаившееся в кустах животное. Я льстил себе, уверяя, что всецело настроен на охоту. И все же, полный решимости наблюдать, я пугался, когда Ночной Волк прыгал и в одно мгновение убивал затаившегося кролика или съежившегося рябчика, мимо которых я прошел. Я всегда завидовал ему в этом. Он был открыт для всего, что предлагает мир: запах, звук, малейшее движение или просто столкновение жизни с его Уитом. Я никогда не достигну его способности открыть себя всему, чтобы знать, что происходит вокруг, знать все и сразу. Запись в дневнике, без подписи

Мой волк учил меня так же, как и я учил его. Но как он ни старался, ему не удалось научить меня жить в сейчас, как жил он. Когда тихими снежными ночами мы валялись у теплого очага, волку не нужен был разговор или свиток для чтения. Он просто наслаждался уютом, теплом, отдыхом. Когда я вставал, чтобы сходить в маленькую комнату, или вытянуть обожженную палку и камина и лениво поцарапать ею полку, или взять бумагу и перо, он поднимал голову, вздыхал, а потом снова ложился и продолжал наслаждаться вечером.