— Мне нужно на улицу.

— Что? А. Это за таверной. И возвращайся, слышишь меня?

Он отвернулся, чтобы ответить Фитцу Виджиланту. Странно, я никогда не должна перебивать учителя, а вот учитель не видел причин соблюсти подобную любезность в отношении меня.

— Это деревенская еда, Лант. Не похоже на то, что подают в тавернах Баккипа, но совсем неплохо. Попробуйте суп.

Я поерзала, чтобы развернуться на скамье и спуститься с нее. Отец даже не заметил, что ухожу. Пока я шла к двери, огромная женщина чуть не наступила на меня, но я увернулась. Дверь оказалась такой тяжелой, что мне пришлось ждать, пока кто-нибудь не войдет, чтобы выскользнуть на улицу. Холодный ветер приветствовал меня. Казалось, ближе к вечеру на улицах прибавилось суеты и веселья. Я сделала шаг в сторону, чтобы дверь не ударила меня, а потом мне пришлось отойти еще дальше, чтобы не мешать человеку разгружать дрова с телеги для соседской таверны. Так что я пересекла улицу и смотрела на парня, который жонглировал тремя картошками и яблоком. Играя, он пел веселую песенку. Когда он закончил, я повернулась, чтобы достать из моей новой сумки мешочек с деньгами. На самом его дне я нашла медную монетку. Когда я отдала ее парню, он улыбнулся и дал мне яблоко.

Определенно, мне пора было возвращаться в таверну и найти отца, как бы я не боялась, что Шан потащит нас по своим делам. А вдруг отец пошлет с ней Риддла, или просто даст ей денег? Посреди улицы остановилась упряжка из четырех лошадей, запряженная в телегу с бочонками сидра, и мне пришлось обходить ее. Чтобы вернуться в таверну, я должна была пройти мимо серого нищего.

Я остановилась посмотреть на него. Он выглядел опустошенным. Пустой была не только его грязная ладонь на колене, взывающая к милости, а весь он, будто сливовая кожица, болтающаяся на ветке после того, как осы вытаскали всю сладкую плоть, оставив лишь пустую оболочку. Я посмотрела на его руку, но мне стало отчаянно жалко двух последних медяков. Поэтому я сказала:

— У меня есть яблоко. Вы хотите яблоко?

Он перевел глаза на меня, будто мог меня увидеть. Они были ужасны, мертвые и мутные. Я не хотела, чтобы он смотрел на меня такими глазами.

— Ты добрый, — сказал он, и я смело наклонилась, чтобы вложить яблоко в его ладонь.

В этот момент дверь лавки распахнулась, и тонкая маленькая женщина, хозяйка, вышла на крыльцо.

— Ты! — воскликнула она. — Ты все еще торчишь здесь! Убирайся! Уходи, говорю тебе! На улице полно покупателей, а в лавке пусто, потому что никто не желает перешагивать через твои вонючие кости и тряпки. Убирайся! А то придет мой муж с палкой и поучит тебя танцевать!