— Тут что-то плохое. Дворецкий умер в холле, у него в груди стрела или что-то такое. Не возвращайтесь в главный дом. Мы должны выбраться отсюда и убежать.

Леа смотрела на меня скучным взглядом.

— Она просто втягивает нас в неприятности, — сказала она.

— Нет, она права, — Персеверанс чуть не кричал. — Нет времени. Перед смертью он сказал нам, чтобы мы бежали и прятались.

Он протянул руку, алую от крови Рэвела. Эльм вскрикнула, Лаксп отскочил назад и упал.

Мой мозг бешено работал.

— Мы возвращаемся через южные оранжереи. Через сад и на кухню. Я знаю место, где мы можем спрятаться.

— Мы должны уйти из дома, — сказал Персеверанс.

— Нет. Это хорошее место, там нас никто не найдет, — пообещала я ему, и Эльм закончила спор:

— Я хочу к маме!

И все. Мы убежали.

Из главного дома доносились ужасные приглушенные вопли, грохот и мужские крики. Некоторые из детей помладше пищали и всхлипывали. Мы схватили их за руки и побежали. Когда мы добрались до оранжереи, я подумала, что мы можем спрятаться и здесь, но решила, что немногие будут сидеть тихо, когда сюда вломятся вооруженные мужчины. Нет. Было только одно убежище, где их рыдания никто не услышит, и я охотно разделила бы его с ними, но не могла. Я — дочь моего отца, а в его отсутствие — хозяйка Ивового леса, напомнила я себе. Когда я помогала нищему в городе, я думала, что веду себя смело. Но это был поступок напоказ, для отца. А вот сейчас мне в самом деле потребуется смелость.

— На улицу и через кухни, — скомандовала я.

— Но там снег! — завопила Эльм.

— Мы должны добраться до конюшен и спрятаться там! — настаивал Персеверанс.

— Нет. Следы в снегу покажут, куда мы побежали. А огороды уже истоптаны. Наш переход никто не заметит. Пойдем. Пожалуйста! — отчаянно закричала я, встретив его упрямый взгляд.

— Я помогу вам провести их туда, но потом побегу в конюшни, чтобы предупредить па и ребят.

Спорить с ним было бесполезно, и я кивнула.

— Пошли! — крикнула я остальным.

— И тихо! — приказал им Персеверанс.