Он не слушал меня. Он смотрел на снег и грязь, размазанные по полу кухни.

— Святая Эда! Мы наследили здесь! Они найдут вас.

— Нет, не найдут!

Я сунула свечи в руки Ель, и он молча вцепился в них. Я наклонилась и схватила несколько буханок хлеба и сунула их в руки Айви.

— Возьми это. Иди за ящики и в стену с другими. Не закрывайте дверь. Я приду через минуту. Скажи, чтобы они ползли по коридору и сидели тихо. Тихо, как мыши. И не зажигайте больше одной свечи!

Даже из кухни я могла слышать бормотание и хныканье за стеной. Потом в отдалении послышались мужские голоса, они перекрикивались друг с другом на незнакомом языке.

— Кто они? — отчаянно спросил Ель. — Почему они здесь? Что они делают? Что они кричат?

— Это не важно. Шевелись. Живо! — я толкнула их к двери.

Когда Ель и Айви исчезли в кладовой, я схватила пачку салфеток со стола и упала на колени, чтобы размазать водянистые следы. Персеверанс понял мою идею и стал помогать. Мгновение спустя мы изменили направление мокрой полоски.

— Оставим дверь открытой. Они подумают, что мы пришли и снова ушли, — предложил Персеверанс.

Я распахнула дверь.

— А теперь тебе лучше уйти, — сказала я ему. Я пыталась, чтобы мой голос не дрожал.

— Сначала спрячу вас. Я затолкаю коробки к стене и прикрою проход за вами.

— Спасибо, — прошептала я.

Я побежал в кладовую, упала на колени и поползла за ящики.

Вход был закрыт. Я поцарапалась в дверь, потом тихонько постучала и прижалась к ней ухом. Ни звука. Они послушались меня и пошли дальше по коридорам. Кто-то закрыл дверь, и потайной замок сработал.

Я не могла войти. Персеверанс высунулся из-за угла.

— Торопитесь! Идите!

— Я не могу. Они закрыли дверь и она захлопнулась. Я не могу открыть ее с этой стороны.

Какое-то время мы смотрели друг на друга. Потом они тихо заговорил: