— Бывает время, когда стоит выбросить все мысли. Для тебя оно наступило. Опусти голову.

И я повиновался. Она терла мои плечи и шею и говорила о других временах. Она заставила меня вспомнить Горное королевство и то, как она пыталась отравить меня в нашу первую встречу. Она рассказала о нашем длинном походе в поисках Верити и вспомнила про моего волка, про то, как мы двигались единым целым. Она говорила о боли в поисках Верити и о том, как он изменился. Как отдался своему дракону.

Огонь почти потух, за узким окном растаял зимний день.

— Вставай. Тебе нужно поспать.

Она отвела меня в свою спальню и отбросила богатое фиолетовое покрывало, открывая белоснежные простыни.

— Отдохни здесь. Никто не придет, никто не будет искать тебя и задавать вопросы. Просто спи.

— В чае, — сказал я, и она кивнула.

— Для твоего же блага, — ответила она. — И подходящий случай после того, что ты сделал с Риддлом.

Я не мог спорить с ней. Я лег на ее чистые простыни в одежде, которую не снимал несколько дней. Она стянула сапоги с моих ног и укрыла меня, как ребенка.

Я проснулся глубокой ночью. Силы вернулись ко мне. Я стал чашей, наполненной печалью, но печаль эта успокоилась, как боль, которая утихает, пока человек не двигается. Медленно вспомнилось, что я не в своей постели. Запах Кетриккен витал вокруг. Моей спине было тепло — она спала рядом, обняв меня. Неправильно. Но хорошо. Я взял обе ее руки и прижал к груди. Я не чувствовал никакого желания, хотелось только объятий, только чтобы кто-то спал рядом и охранял мою спину. Она глубоко вздохнула:

— Верити.

Скорбь по ушедшим не умирает. Мы можем спрятать ее в сундук и запереть, но всякий раз, когда он откроется хоть на щелочку, аромат потерянной сладости вырастет и заполнит наши легкие тяжестью. Верити, потерявшийся в Скилле, как и Би. Иногда разделить потерю подобно бальзаму. Я скучал по своему королю и хотел, чтобы у меня была его сила.

— Верити, — мягко согласился я. — И Би.

Я закрыл глаза, и сон снова поглотил меня.

Перед рассветом она меня разбудила. Она надела толстый зимний халат, ее короткие волосы серым ореолом окружили голову.

— Ты должен выйти потайной дверью, — сказала она, и я кивнул. У Дьютифула и без нас было много поводов для беспокойства.

Мое тело болело, и я не стал надевать сапоги, а взял их в руки. Она прошла за мной до двери гардероба. Потайной выход в этих маленьких покоях прятался в стене. Там она схватила меня за руку, повернула к себе и еще раз обняла. Я поцеловал ее в лоб, а затем в щеку. Когда я отпустил ее, она наклонилась, чтобы коснуться губами моих губ.