ФантастикаЖнецы Страданийстр 271
Светлый фон
Да и не смог бы он прийти к ним, не прорвался бы через заклинания, оберегающие дома. А ежели и прорвался, то безумие крови принудило бы загрызть родню. Такое проклятие. Издалека — гляди, хоть все глаза выгляди, ближе подойдешь, лишь запах родной учуешь — ум откажет, останутся только голод и злоба. Разорвешь тех, кто дорог, и вовсе свихнешься. Будешь чудищем кровожадным носиться в поисках поживы. Есть, есть, есть… и никаких других желаний не останется.

Потом он прибился к чужой Стае. И долго-долго скитался, не обрастая впрочем, привязанностями. Вроде и не один, а вроде наособицу. Бирюк.

Потом он прибился к чужой Стае. И долго-долго скитался, не обрастая впрочем, привязанностями. Вроде и не один, а вроде наособицу. Бирюк.

Однако острая, болезненная потребность иногда являться к родной деревне изводила парня. И оказалось — не зря. Потому что в одну из ночей, когда он стоял на пригорке под старой сосной и смотрел на родной тын, то услышал крик.

Однако острая, болезненная потребность иногда являться к родной деревне изводила парня. И оказалось — не зря. Потому что в одну из ночей, когда он стоял на пригорке под старой сосной и смотрел на родной тын, то услышал крик.

Дикие напали на парня и девку, шедших домой.

Дикие напали на парня и девку, шедших домой.

Каред кинулся туда, откуда неслось рычание. Но отбить успел только девушку. Ее спутника разорвали. И тогда тот, кого в новой стае звали Дивеном за дивную Силу, впервые дал волю своему Дару. Ту, которую он хотел спасти, уже погрызли, но мужчина чувствовал — жива.

Каред кинулся туда, откуда неслось рычание. Но отбить успел только девушку. Ее спутника разорвали. И тогда тот, кого в новой стае звали Дивеном за дивную Силу, впервые дал волю своему Дару. Ту, которую он хотел спасти, уже погрызли, но мужчина чувствовал — жива.

Он ее вырвал. Забрал с собой. И радовался, что когда она очнется, то ничего не будет помнить. Она и не вспомнила. А он не узнал красивую стройную девку. В Стае ей не шибко обрадовались. Еще бы — лишний рот! — но приняли, потому что привел он. И нарекли Сладой. За покладистый и уживчивый нрав.

Он ее вырвал. Забрал с собой. И радовался, что когда она очнется, то ничего не будет помнить. Она и не вспомнила. А он не узнал красивую стройную девку. В Стае ей не шибко обрадовались. Еще бы — лишний рот! — но приняли, потому что привел он. И нарекли Сладой. За покладистый и уживчивый нрав.

Девушка совсем не была похожа на Мьель. Но как же он полюбил ее! За спокойную стойкость. За рассудительность. За ласку и преданность. За доверие. Так у него появилась новая семья.