Какое там "зваться"! Он, испуганный, заревел во весь голос и уткнулся вожаку в грудь, содрогаясь от ужаса и отвращения к самому себе. Мужчина обнял ребенка здоровой, не искусанной рукой.

— Будет, будет… Ишь, разошелся.

Из чащи медленно выступала остальная стая. Серый протянул кровоточащую руку, и волки по очереди подходили и вылизывали безобразную рваную рану. Малой насчитал дюжину зверей, на которых не обращал внимания все эти дни непроходящего бешенства. Молодые, сильные. Были среди них и волчицы. Одна особенно красивая — с длинной тонкой мордой и раскосыми зеленющими глазами.

А потом Стая шла, шла, шла… Серый учил их охотиться. И первые дни они совсем не принимали обличья людей. Ярцу, который к тому времени получил имя, нравилось бегать волком. Четыре сильные лапы, чуткий нос, острый слух… Нравилось ему загонять зверя или пугать в тростниках лесных озерцов пугливую выпь.

Человеком было хуже — тело деревянное, непослушное, медленное. Только Серый, все одно, заставлял и попробуй — ослушайся. Он один всю стаю собой кормит, чтобы не перебесилась.

Ярец любил ходить на лов. Вдвоем с вожаком или всей стаей. Звериное мясо было живым и сочным. Особенно нутро — скользкое, жирное. Другое дело падаль — мягкая, разопревшая, сладкая… Но самым вкусным был человек. Ох, как он пах! От одного запаха озвереть можно было. Только Серый не разрешал охотиться на людей. Колчий попытался и где теперь Колчий? Дикие в овраге доедают…

Есть Серый разрешал только себя. Он тоже был вкусный, но кусок-то не отхватишь. А хоте-е-елось… Ух. Но вожак ведь. Батя. Нельзя.

— Ты дурак просто, — говорил Серый Ярцу. — Человека жрать нельзя. Раз начнешь — не остановишься. Кровь человеческая силу дает, но если много съешь — разума лишает. Слышал, по ночам Дикие воют?

Малой слышал. Выли люто. Батя говорил — эти обернулись, а Вожака с Даром у них не оказалось. И пошли грызть всех подряд. Так и одурели. Даже друг дружку рвали и жрали с голодухи-то. Фу-у-у.

— Зачем тогда мы тебя грызем? — спрашивал мальчик.