Однако из всей этой отповеди парень услышал только слова про неотпущенную душу Осененного и спросил хриплым голосом:

– То есть, ежели меня не упокоить, так я не просто Ходящим стану, а и похуже чем? – Он даже остолбенел от такой новости.

– А ты думал, отчего Ихтор с Донатосом с вами поперлись, когда вы лекарку свою хоронить волокли? Нэд со злости девку велел резами сковать и целителям отдать – чтобы всем острастка была, а уж потом упокоить только. Креффы же решили дурости его старческой не потворствовать.

Послушник сидел, оглушенный открывшимся знанием. И тут же вспомнил, как вылавливали из реки Жупана – парня, который должен был ехать в крепость на выучку. Вспомнил и разговоры отца с матерью о том, что-де немало обережник над телом руды лил, дабы упокоить дурака с миром.

– Отчего же… – Тамир никак не мог собраться с духом, чтобы задать самый волнующий его вопрос: – Отчего же я вижу навь, а креффы и остальные выученики нет?

Нурлиса развела руками.

– Может, Дар в тебе силен, а душа не зачерствела, не успела. Сердце твое зорко, оттого и услышишь ты любого.

– Любого? – удивился послушник.

– Отчего ж нет? – вскинулась бабка. – Помяни мое слово, они к тебе сами льнуть будут. Глядишь, и Встрешник явится.

Выученик рассмеялся. Скажет тоже. Встрешник.

Про Встрешника знал всякий. Им пугали непослушных ребятишек. (Гляди, в лесу ни на шаг не отходи, а то Встрешник из-за коряги высунется. Спи, не то Встрешник утащит.) Злой дух, скитающийся в поисках поживы, являющийся умирающим или тем, кому предстояло сгибнуть. Смутная тень, заманивающая в трясину, страх, скребущийся под дверью, навь, по ночам заглядывающая в окна живым… Некогда человек, а ныне неприкаянная душа, бродящая по свету и нигде не находящая успокоения.

Старуха замахала на ржущего парня руками.

– Иди, иди отсюда! Ишь, приперся, дуболом, будто звал тебя кто. Иди поздорову!

Тамир отодвинул тяжелый засов и, все еще посмеиваясь, вышел.

– Спасибо тебе, бабушка, – от чистого сердца сказал парень. – Добрая ты. Хоть и злонравная.

– Тьфу! – только и ответила ему Нурлиса.

«Иу-у-у! Иу-у-у!» – свистел ветер в деревьях.

«Тш-ш-ш…» – отзывались на его тонкий вой могучие кроны.