– Финисту Неждан сказал, что погибнет он от упавшего с неба огня. Мы тоже тогда много смеялись. Больше я над этим жрецом не смеюсь… – вздохнула Варвара, – и чего он там задумал?

– Всех подробностей я не знаю, но что-то там такое они замышляют, чтобы народ в реку загнать.

– Людей в реку? – опешила Варвара. – Зачем?

– Да я откуда знаю, – вздохнул Колыван, – у меня такое чувство, что наш тайный двор в последнее время уже не совсем наш.

– Это верно, – согласно кивнула Варвара, – и тайный двор, и стража уже не наши – все силы, которыми мы сейчас располагаем, это ты, Колываша, да твой стражник за дверью.

– А дружина? – пискнула Аленка.

– Сейчас начну тебя учить, – улыбнулась Варвара; женщина достала коробку с украшениями и стала доставать их и раскладывать на кучки.

– Наряжаться будем? – обрадовалась Аленка, но бабушка ее одернула:

– Упражняться. Вот смотри: эта кучка брошек – князья триумвирата. На самом деле это три кучки, но сейчас, боюсь, они будут выступать вместе и разделить их будет непросто. Вот эта кучка, из заколок, поменьше – киевская дружина. А вот эти расчески – галичане, вот видишь, тут на ручке ворон – это Лютополк.

– А мы где?

– А мы вот, – и палец бабушки уткнулся в маленькую бисеринку, которую и не сразу заметишь.

– Мы такие маленькие?

– Даже еще меньше. Вот тебе сразу вопрос: кто здесь нам наиболее верен?

– Киевская дружина, – тут же выпалила Аленка, – они же наши!

Девочка снова ойкнула, получив от бабушки подзатыльник.

– Никогда не отвечай, не подумав. «Они же наши» недавно бунт устроили. А знаешь почему? Потому что они вовсе не «наши», дружина служит интересам киевской знати и купцов. А не нам. И будь уверена, являйся «обчество» нашими друзьями, жрецы Перуна не смогли бы тайно собрать такое количество своих сторонников.

– Так что же, никому верить нельзя? – расстроилась Аленка, – все предатели?

– Никому, – кивнула Варвара, – ты должна понимать интерес и суть каждого, тогда сможешь им управлять. Вот взять Колывана: какой у него интерес?

Аленушка осторожно взглянула на своего защитника, в глазах мелькали боязнь того, что и богатырь может оказаться предателем, и одновременно – неверие в это.

– Мы друзья, – наконец выдала Аленка, – и он был другом моего отца.