Смех.
— Он уже поработил половину мира! Когда же ты проснешься, Юлвей? Когда он поработит вторую половину? Я не хочу потерять тебя, брат мой!
— Вспомни, Байяз, есть вещи и похуже, чем Кхалюль. Гораздо хуже. — Его голос понизился до шепота, и Ферро навострила уши. — Рассказчики Тайн постоянно слушают…
— Хватит, Юлвей! Лучше даже не думать об этом!
Ферро нахмурилась. Это что за чушь? Рассказчики Тайн? Каких тайн?
— Вспомни, Байяз, что говорил тебе Иувин: бойся гордыни. Ты использовал искусство. Я знаю это. Я вижу на тебе тень.
— Чума на твои тени! Я делаю то, что должен! Вспомни, как Иувин говорил тебе, Юлвей: нельзя бесконечно сидеть и наблюдать. Время на исходе, и я больше не могу наблюдать. Я первый, мне принимать решение.
— Разве я не следовал за тобой, куда бы ты ни вел? Всегда, даже когда совесть предостерегала меня?
— А разве я хоть раз завел тебя не туда?
— Нам еще предстоит увидеть. Ты первый, Байяз, но ты не Иувин. Мне выпало на долю оспаривать твои решения, и Захарусу тоже. Ему это понравится еще меньше, чем мне. Гораздо меньше.
— Это должно быть сделано.
— Но платить придется другим, так бывало всегда. Этот северянин Девятипалый — он умеет говорить с духами?
— Да.
Ферро нахмурилась. С духами? Казалось, и с людьми-то девятипалый розовый едва умеет говорить.
— А если ты найдешь Семя, — донесся из-за двери голос Юлвея, — ты хочешь, чтобы Ферро несла его?
— В ней течет нужная кровь, и кто-то должен это сделать.
— Тогда будь осторожен, Байяз! Я знаю тебя. Мало кто знает тебя лучше. Дай мне слово, что будешь охранять ее и после того, как она послужит твоей цели.
— Я буду охранять ее лучше, чем охранял бы собственную дочь.
— Охраняй ее лучше, чем ты охранял дочь Делателя, и я буду удовлетворен.
Долгое молчание. Ферро сжимала челюсти, обдумывая то, что услышала. Иувин, Канедиас, Захарус — эти странные имена ничего не значили для нее. И что за Семя, которое способно сжечь дотла целый мир? Она вовсе не хотела иметь с ним никаких дел. Ее место на юге, ее дело — бороться с гурками тем оружием, которым она владела.