— Совсем как на Дороге королей, в Адуе.

— Ха, — хмыкнул Байяз. — А где, ты думаешь, я взял идею?

Джезаль еще пытался осознать странный ответ, когда заметил, что они приближаются к последней паре статуй — и одна накренилась под опасным углом.

— Останови повозку! — крикнул Байяз, подняв мокрую ладонь, и пустил лошадь вперед.

Но впереди не было не только императоров — не было дороги вообще. Открылась головокружительная пропасть, громадная трещина в плоти города. Джезаль, как ни вглядывался, видел только дальнюю сторону, каменный обрыв и намек на широкую улицу, тающую вдали за дождем, хлеставшим в пустоте между ними.

Длинноногий откашлялся.

— Я так понимаю, в эту сторону мы не пойдем.

Все же Джезаль свесился с седла и взглянул вниз. В глубине плескалась темная вода, пенясь и бушуя, омывая истерзанную землю под основанием города; из этого подземного моря торчали обломки стен, разбитые колонны и разбитые остовы громадных зданий. На вершине одной из покосившихся колонн еще стояла статуя какого-то давно умершего героя. Когда-то его рука, видимо, была вскинута в торжественном жесте. Сейчас она торчала в отчаянии, словно герой умолял вытащить его из этого водяного ада.

Джезаль выпрямился, почувствовав внезапное головокружение.

— В эту сторону мы не пойдем, — прохрипел он.

Байяз строго нахмурился на бушующую воду.

— Значит, надо искать другую дорогу, и быстро. Город полон таких трещин. Нам даже по прямой ехать много миль, и нужно перейти мост.

— Это если он еще на месте, — хмуро проговорил Длинноногий.

— На месте! Канедиас строил на века. — Первый из магов вгляделся в дождь. Небеса уже набухали, темная масса нависла над головами. — Ждать некогда. Похоже, мы не выберемся из города до темноты.

Джезаль испуганно взглянул на мага.

— Будем здесь ночевать?

— Конечно, — отрезал Байяз, отводя лошадь от края.

Развалины плотнее обступили путников, когда те покинули дорогу Калина и двинулись в тесные кварталы. Джезаль таращился на пугающие тени во мраке. Единственное, что могло быть хуже, чем быть пойманным тут при свете дня, это оставаться тут во мраке ночи. Лучше уж ночевать в аду. Впрочем, особой разницы нет…

* * *

Река бушевала под ними, зажатая рукотворным каньоном — высокими валами из гладкого, мокрого камня. Могучий Аос, зажатый в тесные пределы, пенился в бесконечной, безумной ярости, вгрызаясь в отполированный камень и плюясь сердитыми брызгами высоко в воздух. Ферро не могла представить — как что-нибудь может противостоять долго такому потопу, но Байяз оказался прав.