Круммох стоял у палатки, мрачно глядя на поднявшуюся суету.

— Что-то стряслось, — сказал он. — Но я в толк не возьму, что эти южане замельтишили. Клянусь, они спятили.

Безумное многоголосие накрыло Ищейку внутри палатки, едва он приподнял полог. Там собрались офицеры Союза, и царило смятение. Вест стоял в самом центре, лицо его было бледным как молоко, кулаки плотно сжаты.

— Свирепый! — Ищейка тронул его за руку. — Какого черта, что произошло?

— Гурки вторглись в Срединные земли.

Вест высвободил руку и втянулся в общий гомон.

— Кто куда вторгся? — пробормотал Круммох.

— Гурки.

Лицо Логена заметно помрачнело.

— Темнокожее племя, с юга. Очень жесткий народ.

К ним подошел Пайк. Его обожженное лицо было суровым.

— Они высадились с моря. Уже вполне могли дойти до Адуи.

— Подождите. — Ищейка ничего не знал ни о гурках, ни об Адуе, ни о Срединных землях, но с каждым мгновением его предчувствие становилось все хуже. — Что это означает для нас?

— Нам приказано возвращаться. Немедленно.

Ищейка замер, уставившись на него. Ему следовало догадаться, что так просто все не пройдет. Он снова схватил Веста за руку, показывая на Карлеон испачканным пальцем.

— У нас нет людей, чтобы вести осаду этого места без вас.

— Я знаю, — сказал Вест, — и мне очень жаль. Но я ничего не могу сделать. Передайте генералу Поулдеру, — он резко обратился к какому-то молодому офицеру, — что надо подготовить дивизию к броску на побережье немедленно.

Ищейка моргнул, чувствуя тошноту.

— Значит, мы зазря сражались на Высокогорье семь дней? Тул погиб, и только мертвым известно, сколько еще сложили головы, и все впустую? — Он не мог понять, почему все вечно разваливается, стоит только на это понадеяться. — Значит, вот как. Обратно в леса, в холод, снова убегать и убивать. Без конца.

— У меня есть другая мыслишка, — сказал Круммох.