– Золоте? – Сезария изумленно поднял брови, словно прозвучало магическое слово.

– Которое я готов утопить в море, лишь бы еще минуту побыть со своим другом. Снова услышать его голос! Увидеть улыбку! Но – кончено. Он… – Коска сорвал с себя шляпу, бережно накрыл ею лицо Эндиша и повесил голову, – …ушел навсегда.

На некоторое время воцарилось молчание. Потом Виктус прокашлялся.

– Сколько там всего этого золота, о котором вы говорите?

– Много… очень много. – Коска судорожно вздохнул. – Столько же, сколько заплатил нам Орсо за нашу службу.

– Эндиш мертв. Тяжелая цена. – Вид Сезарии, однако, противоречил словам.

– Воистину тяжелая. Слишком. – Коска медленно поднялся на ноги. – Друзья мои… не возьмете ли на себя подготовку к погребению? Я должен наблюдать за битвой. Надо жить дальше. Ради него. Лишь одно и утешает…

– Деньги? – спросил Виктус.

Коска хлопнул обоих по плечу.

– То, что нам не нужно сражаться, благодаря моей сделке. Эндиш будет единственной потерей, которую понесет сегодня Тысяча Мечей. Можно даже сказать, он умер за нас всех. Сержант Балагур, за мной!

Развернувшись, он вынырнул из палатки в сияние дня. Ишри грациозно выплыла следом.

– Великолепный спектакль, – промурлыкала она. – Вам следовало стать актером, а не генералом.

– Разница между ними не так велика, как вы думаете.

Коска, подойдя к капитан-генеральскому креслу, облокотился на спинку. Он не чувствовал ничего, кроме усталости и раздражения. После долгих лет, в течение которых он мечтал отомстить за Афьери, расплата казалась мелкой и не принесла удовлетворения. Ужасно хотелось выпить. Но морвировская фляга была пуста. Он устремил хмурый взгляд на реку. Талинцы, пытаясь выбраться на берег возле нижнего брода, вели отчаянное сражение на поле всего в полмили шириной в ожидании помощи от Тысячи Мечей. Помощи, которая никогда не придет. Они превосходили врага числом, но осприанцы все еще удерживали позицию, не выпуская их с отмелей. Узкий брод был весь запружен народом. Месиво из человеческих тел шевелилось, сверкало оружием, разбухало и опадало.

Коска тяжело вздохнул.

– Вы, гурки, думаете, будто во всем этом есть какой-то смысл, не так ли? Божий промысел и тому подобное?

– Я так слышала. – Ишри перевела взгляд черных глаз со сражения в долине на него. – А каков, по-вашему, Божий промысел, генерал Коска?

– Мне досадить, давно подозреваю это.

Она улыбнулась. Раздвинула, во всяком случае, губы, показав острые белые зубки.

– Озлобленность, паранойя и непомерный эгоцентризм в одной фразе.