– И все? – Монца с мрачным видом уставилась на брод.

Аффойцев – красно-коричневую толпу в самом конце правого крыла осприанских сил – оттеснили-таки от реки. Не больше, чем на двадцать шагов, но этого хватило, чтобы в месиво грязи на берегу смог выбраться противник. Судя по всему, часть баолийцев чуть раньше переправилась через реку выше по течению и зашла на них с фланга.

– Ну да, и мы уже практически на пути к… Ох. – Рогонт тоже увидел это.

Из гущи сражающихся вырвались несколько человек и поспешили вверх по склону к городу.

– Похоже, ваши храбрые союзники из Аффойи пресытились вашим гостеприимством.

Ликование, обуявшее было штаб Рогонта при виде сипанийцев, быстро потухло, когда от пятящегося строя аффойцев начали отделяться все новые фигурки и разбегаться в разных направлениях. Лучники, стоявшие выше по склону, тоже принялись поглядывать в сторону города. Уж конечно, они не горели желанием ближе познакомиться с солдатами, которых весь последний час осыпали стрелами.

– Если эти баолийские ублюдки прорвутся, они ударят с фланга и расширят прорыв по всему фронту. Это означает разгром.

Рогонт прикусил губу.

– Сипанийцы меньше, чем в получасе.

– Прекрасно. Подойдут как раз вовремя, чтобы подсчитать наши трупы. А потом и свои.

Он нервно оглянулся на город.

– Может, нам стоит отступить за стены…

– Нет времени оторваться от противника. Даже у такого мастера отступлений, как вы.

Лицо герцога утратило все краски.

– Что же делать?

Внезапно Монце показалось, что она прекрасно разбирается в людях. И с тихим звоном она вытянула из ножен меч – кавалерийский, выбранный на оружейном складе Рогонта. Простой, тяжелый, смертоносно острый. Герцог перевел взгляд на клинок.

– А. Это.

– Да. Это.

– Видимо, пришло время, когда и впрямь следует забыть о благоразумии. – Рогонт выпятил челюсть, поиграл желваками. – Кавалерия. За мной… – Голос дрогнул и сорвался.

«Сильный голос для генерала, – писал Фаранс, – стоит полка».