– Век живи, век учись. Вперед, друзья мои, за мной! Туда, где открывается прекрасный вид на приступ!

– Приступ? Сейчас?

– Мы пытались штурмовать в дневное время. Не вышло.

Казалось сомнительным, что выйдет в темноте. Но Монца двинулась вслед за Коской по траншее, где лежали раненые. Стоны, искаженные страданием лица, окровавленные повязки…

– А где мой досточтимый наниматель, – спросил Коска, – его светлость герцог Рогонт?

– В Талине, – ответила Монца и сплюнула в грязь. Благо было куда плевать. – Готовится к коронации.

– Уже? Он знает, что Орсо жив и, судя по всему, проживет еще некоторое время? Не слышал, что не стоит делить шкуру неубитого льва?

– Говорила я ему об этом. Не раз.

– Подумать только… Змея Талина призывает к осторожности герцога проволочек. Дивный парадокс!

– Не помогло. Он согнал в Сенатский дом всех плотников, мануфактурщиков и ювелиров города. Готовит его к церемонии.

– Не боится, что чертова развалина на него рухнет?

– Есть надежда, – проворчал Трясучка.

– Место призвано, по всей видимости, воскресить в памяти гордые призраки имперского стирийского прошлого, – сказала Монца.

Коска фыркнул.

– Или позорный крах последней стирийской попытки единения.

– Об этом я тоже говорила. Не раз.

– И что?

– Пропустил мимо ушей.

– Высокомерие, ясно. Как сам страдавший от него долгое время, симптомы узнаю сразу.

– Один в таком случае тебе понравится точно. – Монца не удержалась от усмешки. – Он выписал из Тхонда тысячу белых певчих птиц.