– Чегой-то с ним? – прорычал кто-то.

Подняв голову, Морвир увидел еще несколько таких же, сельского обличия детин, меряющих его хмурыми взглядами.

– Переизбыток пива! – повысил он голос, стараясь перекричать гам на площади, и фальшиво хихикнул. – Приятель мой изрядно захмелел!

– Захме… что?

– Напился! – Морвир подался ближе. – Уж очень рад был, что госпожой наших судеб станет знаменитая Змея Талина! Как и все мы, верно?

– Угу, – буркнул один, явно понявший не все сказанное, но отчасти успокоенный. – Конечно. Меркатто! – выкрикнул он, и обезьяноподобные дружки его радостно загалдели.

– Наша по рождению! – завопил другой, потрясая воздетым кулаком.

– О, это так, разумеется! Меркатто! Свобода! Надежда! Избавление от скотской глупости! То, что нам надо, друзья! – И Морвир, кряхтя от натуги, поволок здоровенного фермера, ставшего здоровенным трупом, в сень подворотни.

Там, разогнув ноющую спину, поморщился. И, убедившись, что никто больше не обращает на него внимания, нырнул в толпу. Кипя негодованием. И впрямь не было никаких сил смотреть, как пылко эти слабоумные приветствуют женщину, которая вовсе не среди них родилась, а в лесах на самом краю талинской территории, где граница, как известно, понятие растяжимое. Эту жестокосердную и лживую интриганку, соблазнительницу учениц, убийцу, блудницу, воровку низкого происхождения, не имеющую ни грана совести, единственным основанием для прихода к власти которой послужили вечно угрюмый вид, несколько побед против некомпетентного противника, упомянутая ею самой склонность к быстрому действию, падение с горы да случайно доставшаяся от природы весьма привлекательная внешность.

Морвир опять вынужден был прийти к выводу, который делал довольно часто – красивым на свете живется несоизмеримо легче.

Шкура неубитого льва

Шкура неубитого льва

С тех пор, как Монца поднималась по извилистой тропе в Фонтезармо, перешучиваясь с братом, изменилось многое. Не верилось даже, что прошел всего год. Самый страшный, самый безумный, самый кровавый год в ее жизни. За это время она успела вознестись из мертвецов в герцогини и вполне еще могла успеть пасть обратно.

Смеркалось, а не светало, когда она вновь ехала по этой дороге. Солнце за спиной клонилось к западу. По обе стороны тропы, везде, где можно было отыскать хоть сколько-то ровное место, стояли палатки. Горели костры, вокруг которых сидели солдаты, выпивая, закусывая, чиня обувку, чистя доспехи, посматривая на проезжавшую мимо Монцу без особого интереса.

Год назад у нее не было почетной охраны, а сейчас за Монцей всюду, куда бы ни пошла, следовали, словно преданные щенки, отборные гвардейцы Рогонта. Странно даже, что не пытались сопровождать в отхожее место. Меньше всего будущий король хотел, чтобы ее снова скинули с горы. Пока она не поможет ему с коронацией, во всяком случае. Двенадцать месяцев назад с коронацией она помогала Орсо, а Рогонт был ее злейшим врагом. Крутой разворот для женщины, которая предпочитает верность, и это за каких-то четыре сезона…