– Считай, что это трусость. Переживу как-нибудь. Только больше не возвращайся сюда. Моя трусость имеет пределы. – Она сняла с пальца кольцо. То самое, с большим кроваво-красным рубином, и швырнула к его ногам на грязную солому. – Возьми.

– Ладно. – Он наклонился, поднял кольцо из грязи, вытер о рубашку. – Я не гордый.

Монца повернулась и пошла прочь, к лестнице, откуда лился свет фонарей.

– Так это что, конец, да? – крикнул он вслед. – Это все, что ли?

– Считаешь, что заслужил чего-то получше? – И она исчезла.

Он надел кольцо на мизинец, взглянул на сверкающий камень.

– Чего-то похуже.

– Шевелись давай, ублюдок, – прорычал один из стражников, взмахнув мечом.

Трясучка ухмыльнулся.

– Ага, меня уже нет, можешь не волноваться. Хватит с меня Стирии.

Выйдя из темноты туннеля на мост, который вел из Фонтезармо, он улыбнулся. Почесал зудевшее лицо, вдохнул холодный, вольный воздух. С учетом всего, что случилось, можно считать, ему повезло. Пусть он потерял здесь, в Стирии, глаз. Пусть уезжал не богаче, чем был, когда сошел с корабля. Но он стал другим человеком. Лучше, это уж точно. Мудрее. Раньше он сам себе был худшим врагом. Теперь нет.

Вернувшись на Север, он найдет себе какое-нибудь подходящее дело. Может, задержится в Уффрисе, заглянет к старому другу Воссуле… Трясучка зашагал вниз по горе, прочь от крепости, и под ногами его заскрипела серая пыль.

За спиной разгорался восход цвета запекшейся крови.

Выражаю признательность

Выражаю признательность

Как всегда, четырем соратникам:

Брену Аберкромби, чьи глаза устали читать эту книгу;

Нику Аберкромби, чьи уши устали слушать об этой книге;

Робу Аберкромби, чьи пальцы устали переворачивать ее страницы;

Лу Аберкромби, чьи руки устали меня поддерживать.