Сам короткошеий все это время стоял на месте – мятый щит впереди, меч поднят, физиономия в алых брызгах, а глаза спокойны, как у рыбака, что следит за поплавком. В ногах у него лежали замертво четверо изувеченных северян, а Ириг, еще мертвее, мягко опрокинулся в ров.

Может, он и в самом деле был Девятью Смертями, этот мерзавец с бычьей шеей. Во всяком случае, карлы валили друг друга с ног, пятясь от него подальше. А люди Союза нажимали с обеих сторон, перебирались все растущим числом через насыпь, и неохотное отступление обратилось в бегство. Жига, понятное дело, бежал вместе со всеми. Кто-то заехал ему локтем в шею, он поскользнулся и грянулся подбородком о траву, пребольно прикусив язык, но поднялся и побежал дальше среди крика и перебранки. Мельком обернувшись, он пришел в ужас: короткошеий спокойнехонько смахнул на бегу карла, все равно что пришлепнул муху. Рядом высокий человек Союза в ярком, как зеркало, нагруднике указывал вынутым мечом на Жигу, во весь голос что-то крича.

– Вперед! – взывал Челенгорм, махая мечом в сторону Деток.

Черт возьми, ему не хватало дыхания.

– Вверх! Вверх!

Надо во что бы то ни стало удерживать темп. Горст приоткрыл им ворота, и теперь необходимо в них влезть, пока не захлопнулись.

– Ну же, ну!

Он нагибался, предлагая руку, выдергивал людей из рва, хлопал их напутственно по спине, когда они вновь устремлялись вверх по склону. Походило на то, что бегущие северяне сеяли хаос на верхней стене, мешаясь с защитниками и распространяя панику, и передовые штурмующие взбирались за ними беспрепятственно. Едва отдышавшись, Челенгорм припустил следом, нетвердо всходя по склону. Надо рваться. Вперед, только вперед.

Тела. Мертвые и раненые, разбросанные по траве. Вот таращится северянин, держась окровавленными руками за голову. Солдат Союза бездумно схватился за истекающее кровью бедро. Еще один солдат, бегущий рядом, невнятно вякнул, а когда Челенгорм обернулся, то увидел у него в лице стрелу. А остановиться, помочь ему никак нельзя. Можно только жать дальше, сглатывая внезапную волну тошноты. Грохот собственного сердца и свист дыхания, боевые выкрики и лязг металла слились в нескончаемый унылый дребезг. Участившийся дождь добавлял примятой траве скользкости. Весь мир, полный бегущих, скользящих и валящихся людей, разрозненно пропархивающих стрел, летящей травы и грязи, подскакивал и хлябал.

– Вперед, – бормотал генерал Челенгорм, – вперед.

Слышать его никто не мог, он командовал самому себе.

– Вперед.

Это его единственный шанс на искупление. О, если бы только взять ту вершину. Сломить северян там, где у них самое сильное место.